Великий посланник
Шрифт:
Инге опять тихонечко завыла, похоже до нее наконец дошло, на какую смерть она обрекла своих людей.
– Ладно, забирай эту и запри в клетке. И пусть медикус ей задницу смажет чем...
Когда мурманку утащили, я неожиданно рассмеялся. С души словно камень опал. Все-таки не сорвался. Хотя, признаюсь, решил просто выпороть в самый последний момент. До этого мысли были совсем про другое. Да, знаю, был бы на моем месте настоящий бастард – норвежку после множественных изнасилований утопили бы в речке, что правильней всего, но я подкидыш, не настоящий, поэтому мне простительно. Цивилизация
– Пусть готовят коней, едем назад.
Ближники приняли мое такое решение с пониманием. Еще бы, вопли на весь когг разносились. И вообще, господин лучше знает, как поступать. Правда, Логан, пользуясь правом друга, недовольно бурчал всю дорогу до имения. Вот же скотина! Не иначе думал, что вторым будет пользовать гревинду именно он.
Приказчики как всегда светились радушием, но эта радушность смотрелась несколько ненатурально. Неужто из-за прилюдной казни пленников?
За ужином догадка подтвердилась.
– Княже... – Старица как бы невзначай задал вопрос. – А пошто ты приказал полон мучать? Нешто провинились чем перед тобой?
Фен все исправно перевел.
– А то, что они провинились перед вами – мало?
– Не пристало вою даже над ворогами измываться! – твердо отчеканил Гром. – Хочешь – убей, хочешь – отпусти, право твое, но измываться не моги. Нешто мы бусурмене какие? А у вас, княже разве по-другому?
– У нас так не принято, княже, – гораздо мягче сообщил Старица. – А в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Ты смотри... Похвально, похвально, хотя и сильно выспренно. По-всякому на Руси случается, по-всякому. И казнят зверски и мучают. Зависит от ситуации. Как и везде, впрочем.
– Вы свои слова держите?
– А как иначе? – старший приказчик удивленно повел бровями.
– На том и стоим! – поддержал его молодой боярин.
– И я держу, – очень спокойно сказал я. – И у нас не пристало мучительствами себя пятнать, но я пообещал пленникам, что если они попробуют бежать, сотворю с ними то, что вы видели. Они пропустили мои слова мимо ушей, попробовали сегодня поднять бунт. Убили двоих моих людей, а одного ранили. Пришлось выполнять обещанное, ибо слово графа Божьей милостью Жана Арманьяка тверже стали. Но не всех казнили, а только тех, кто причастен, ибо справедливость одно из истинных достоинств благородного мужа.
– А-а-а, вот оно как... – лицо Старицы смягчилось. – Совсем другое дело.
– Тогда, канешно... – Гром тоже расплылся в улыбке. – Урок преподал, значитца...
Так-то оно лучше будет. Гуманисты, блин, нашлись. Впрочем, скорее всего, бояре просто попытались тактично напомнить мне, кто здесь хозяин. Не более того.
После ужина наведался проведать Федору и попал прямо на... даже не знаю, как сказать, на женские посиделки, что ли.
В большой светлой горнице, убранной цветами и рушниками, Феодора и Домна Ивановна в домашних нарядах чинно пряли, а прочие девицы из окружения рукодельничали и хором пели песни. Эдакий девичник в древнеславянском стиле. Парадиз, да и только. Нет, действительно смотрится прелестно.
Там же обнаружилась и Забава, причем, рядом с Федорой. Не понял, приблизила что ли к себе мою зазнобу? На самом деле это очень многого значит. В людях дочурка разбирается просто великолепно. К примеру, в отличие от меня, мурманку на раз раскусила. Плохого человека к себе никогда не подпустит. Очень интересно...
Я не стал чиниться и изобразил перед дамами придворное куртуазное приветствие по всем правилам. Пусть гордятся вниманием, которое им оказывает цельный граф Божьей милостью. Небось потом все языки себе истреплют, обсуждая как князь забавно растопыривается.
Федька в ответ присела в реверансе, а остальные, не мудрствуя лукаво отбили земные поклоны, не забывая стрелять в меня лукавыми взглядами.
– Слышала, папенька, что вы сегодня весь в трудах и заботах, – Федора торжествующе улыбнулась краешками губ. – Не могу нарадоваться вашей мудрости.
Ага... это она о норвежке. И откуда так быстро узнала? Получается, кто-то сливает ей каждый мой шаг. И кто? Да много кто может. Ближники мою приемную дочь боятся, как огня и при этом сильно уважают. Так что могут и постукивать. Узнаю, снесу башку нахрен несмотря на степень приближенности. Еще чего не хватало.
– Тогда не буду задерживать вашу фаворитку, ваше сиятельство, – Федора еще раз улыбнулась и величаво кивнула Забаве. – Кстати, это ваше решение, я тоже всецело одобряю.
– Смотри мне, – не найдя что сказать, буркнул я. – Слишком много воли взяла. Ей-ей, выдеру как сидорову козу.
– Я вас тоже люблю, тятенька...
Уже у себя в комнате, я достал из поясной сумки ожерелье с серьгами и положил перед Забавой.
– Держи, думаю к лицу тебе будет.
– Это мне?.. – охнула Забава, осторожно прикасаясь пальчиком к одной из подвесок. – Мне...
– Тебе, кому еще.
Девушка отчаянно покраснела, спрятала лицо в ладонях, потом приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
В этом поцелуе было столько застенчивости, радости и ласки, что прямо за душу взяло.
– Ну хватит, хватит, примерь лучше. Давай помогу застегнуть. Вот... очень хорошо. А о чем ты с княжной Теодорией разговаривала?
Каким-то загадочным образом, Забава умудрялась меня понимать, хотя французский язык слышала первый раз в жизни. Не всегда впопад, но большей частью правильно. На уровне интуиции, наверное. Вот и сейчас быстро сообразила, что я спрашиваю, хватило пары наводящих жестов.
– Добрая княжна, ласковая. приветила меня, разговором удостоила, – ответила девушка, любуясь собой в отражении воды в лохани. – Откуда я, что умею, здорова ли, люб ты мне, княже, али нет. О многом. А косоглазенький твой переводил.
– Льюб?
Забава весело рассмеялась.
– Вот же нерусь фряжская... Люб. Люблю ли я тебя... – она приложила руку к своему сердцу, а потом положила ее мне на грудь. – Понял?
– И что ты ответила?
– Люб, – коротко ответила девушка. – Ой как люб. Только боязно мне...