Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII
Шрифт:
– Идиот ты, Брум, почище Динди! – беззлобно проговорил Линд, зная, что товарищ нисколько не обидится на эти слова. – Завербоваться-то оно можно где угодно, да только вербовка вербовке рознь. Ты что, не знал, что добровольцы не все одинаковы? А, вот то-то! А я слыхал, как отец об этом говорил! Вот запишешься ты в Кидуе, например – и направят тебя в элитный легион, где все такие же как ты – нормальные люди. А придёшь к рекрутёрам в каком-нибудь Тавере – и зашлют тебя в самые болота, чтобы служил ты там с такими же деревенщинами, как сам.
– Вот оно что!.. – протянул Брум,
– Да успокойся ты! – немного делано рассмеялся Линд. – Шучу я. Конечно, никуда мы сбегать не станем! Это я так…
Прыщавое рыхлое лицо Брума посветлело, и улыбка облегчения растянула его бледные губы с жиденькими волосиками над верхней губой. Он ведь в самом деле был глубоко привязан к этому юнцу, и если бы Линд вздумал сбежать, то, пожалуй, несмотря на всю свою лень и страх неизвестности, Брум последовал бы за ним. Поэтому сейчас он был бесконечно счастлив, что это оказалось лишь шуткой.
Линд хорошо знал своего товарища. Знал, что тот неповоротлив, словно старое несмазанное колесо колодца. И если начать ворочать его прямо сейчас – скрип поднимется такой, что сбежится вся округа. С Брумом нужно действовать постепенно и мягко, и тогда так же постепенно из него можно будет слепить то, что нужно Линду. Потому что парень отнюдь не шутил. Он действительно надумал бежать.
Глава 2. Побег
Линд обрабатывал Брума с тщательностью, с какой палатийский колон обрабатывает свою скупую на урожай землю. Сперва нужно было вспахать это необъятное поле лени и страха, затем – выбрать все камни сомнений, а уж после – вспушить землю бороной тщеславия и многообещающих посулов. И только тогда можно будет засеять зёрна его плана. И Линд взялся за дело с большим усердием, потому что он твёрдо решил бежать, но уйти одному ему было страшно.
Брум далеко не сразу понял, что его младший приятель не шутит. Поначалу он весьма легкомысленно относился к тем полунамёкам, разговорам вскользь, странным вопросам. А когда наконец осознал, то испугался по-настоящему. Но от Линда уже нельзя было отделаться, как трудно оторвать вцепившегося клеща.
– Подумай сам, – увещевал Линд перетрусившегося тюфяка. – Тебе уже восемнадцать. Пройдёт ещё несколько лет, и ты превратишься в копию своего отца. Ты будешь настолько взрослым, что тебе просто не захочется уже больше ничего. И что тогда – проведёшь остаток жизни в этой усадьбе?
– Я бы с радостью, – вздохнул Брум. – А что в этом плохого?
– Что плохого??? – взорвался Линд. – А что хорошего? Что хорошего в том, чтобы похоронить себя заживо на этом краю мира? Какую пользу ты можешь принести, сидя тут? Какую память о себе сможешь оставить? А если ты умрёшь, и мир этого даже не заметит – тогда зачем вообще было жить?
– Необязательно быть военным, чтобы тебя запомнили, – проворчал задетый за живое Брум. – Мой отец никогда не служил в армии, но его будут помнить!
Сардоническая ухмылка пробежала по лицу Линда, но он сдержался и промолчал. А добряк-Брум быстро отвернулся, хотя его так и подмывало спросить,
В другой раз они заговорили о деньгах.
– В Кидуе даже обычный работяга за день зарабатывает больше, чем местные могут увидеть даже за неделю! – безапелляционно заявил Линд.
У него была такая привычка – он частенько делал совершенно нелепые заявления, которые, даже несмотря на то, что их нельзя было проверить, звучали с очевидной абсурдностью. Ему казалось, что подобная «эрудированность» добавляет ему веса, делает старше. На самом же деле звучало это смешно, и будь собеседниками юноши кто-то поумнее Брума и Динди, его просто подняли бы на смех.
– Так там и стоит всё дороже, поди… – тут же парировал Брум.
– С чего бы это? – презрительно фыркнул Линд. – Туда ведь весь товар свозится со всей империи, а уж затем его развозят в глушь вроде этой. Так что, приятель, там всё куда дешевле, чем тут! Если есть голова – в Кидуе можно за год разбогатеть! Особенно если устроиться в хороший легион – там ведь и жалование платят немалое, да ещё и живёшь полностью за государственный счёт!
– Так, поди, легионеру-то и деньги ни к чему, – глубокомысленно почесав выпяченную слюнявую губу, проговорил Брум.
– Да как же это – ни к чему? Представь, старик: за три-пять лет службы ты вполне накопишь столько, что сможешь купить имение вроде этого! А? Что скажешь? Пять лет службы – и затем сможешь до конца жизни лежать на зелёном лужку под цветущими яблонями и любоваться закатом!
– А точно ли? – спросил Брум, но Линд заметил, что взгляд его оживился.
– Армия – золотая жила! – авторитетно заявил Линд. – Взгляни на моего отца – у него столько денег, что он, наверное, смог бы купить Тавер целиком!
Эта нелепица была высказана столь убеждённым тоном, что простодушный Бруматт даже не подумал засомневаться.
– Но почему сейчас? – тем не менее, не сдавался он. – Подожди ещё годик, и отец отпустит тебя.
– Тебе не понять… – замотал головой Линд. – Если бы ты мог осознать, что такое – потерять целый год… Представь, что тебе дали пятьдесят рехт. А ты взял, и просто выбросил одну из них в море – ведь всё равно ещё много останется!.. Я не могу ждать, старик, ведь это – мои лучшие годы! Именно их нужно прожить полно и ярко, а этот мутный сон оставим на потом, когда станем дряхлыми стариками!
– Но мы всю жизнь провели здесь… И толком-то не были в городе никогда! Даже в Тавере, что уж говорить о Кидуе! Ты сможешь там жить вообще? Да и где взять денег на дорогу и первое время?
– Ты же помнишь, что я родился в Кидуе? – надменно поинтересовался Линд так, словно этот сомнительный факт делал все переживания друга нелепыми. – Уж поверь, в столице мы будем своими, и будем жить без проблем. А что касается денег – то это совсем не проблема. Я могу достать столько, сколько нужно, даже больше! Давай, старик, решайся! Учти, я всё равно уйду – с тобой или без тебя. Для тебя это – шанс выбраться в люди. Уверен, что хочешь его упустить?