Великое Лихо - 2
Шрифт:
– А ну, посмотри сюда, выблядок давно сгнившей кучи навоза!
– сказал Гроум, властно протягивая руку. Молневой меч вдруг сам собой взлетел в воздух и впрыгнул в руку гремского колдуна.
Чернобог оказался меж двух огней - со спины к нему приближался Зугур и его секира с шипением рассекала воздух, а перед ним стоял невесть откуда взявшийся чародей, в коем жила мощь и сила множества иных, нелюдских сущностей, которых он сумел покорить и подчинить себе. А кроме того, чародей держал в руках опасный меч, один удачный удар которого
И Хозяин Черного леса решился. Воздев к небесам единственную из оставшихся на груди рук, он завыл, зарычал, запел на жутком и мерзком языке, взывая к породившему его, прося помощи и силы, и все увидели, как темная полоса, похожая на дымный столб, начал расти с вытянутых корявых и когтистых пальцев, быстро устремляясь в синеющую небесную высь.
– Гроум, руку руби!
– истошно заорал Зугур, прыгая вперед и изо всех сил бросая свою секиру в спину Чернобога. Колдун уже и сам догадался, что к чему, и в отчаянном прыжке снес черную руку, влетев прямо в смыкающиеся когтистые лапы Чернобога.
И тут секира Зугура ударила божество в спину, с мерзким хряском и треском рассекая черную плоть, и глубоко ушла одним из лезвий под левую лопатку Чернобога. Он зашатался, сделал нетвердый шаг в сторону, к самому краю обрыва, продолжая сжимать в смертельных объятиях Гроума. Грем изловчился, высвободил правую руку и всадил Молневой меч в самое основание божеской рогатой башки.
Чернобог взрыкнул и тут же захлебнулся своей черной кровью. Ноги его подкосились, и вдруг то, что ещё мгновение назад было наводящим страх и ужас на все живое Хозяином Черного леса, полетело вниз с вершины Черного утеса, продолжая последней хваткой сжимать в своих объятиях гремского колдуна.
Зугур, страшно закричав, подбежал к краю обрыва, но он лишь успел увидеть летящие вниз сцепившиеся тела, быстро уменьшавшиеся в размерах. Вскоре черный клубочек исчез из виду, пропал во мглистой мрете черных дымов, что поднимались от подножия утеса.
– Память тебе вечная, друже Гроум, и слава великая!
– глухо вымолвил Зугур. Заплаканная Руна швырнула на камни железный меч, с которым стояла над бездыханным телом Шыка, обороняя его, оглянулась, ища глазами Луню, но тот уже поднимался, очумело крутя головой, потом спросил через силу:
– Одолели? А Шык чего? Жив?
Глава последняя.
Великое Лихо.
Шык был жив, но сознание не спешило возвращаться в старое тело волхва. И Луня, и Руна, и даже Зугур, который в знахарстве смыслил совсем мало, пытались очухать Шыка, но все без толку. А время шло, и солнце все выше и выше поднималось на голубом небосводе. Наконец Зугур махнул рукой:
– Не выйдет так ничего. Рунка, ты с ним останься, посиди, покарауль тут, мало ли что, а мы с Луней пойдет в нору молот златой искать. Эх, кабы знать еще, каков тот молот из себя...
– Хорс же говорил - златой молот, значит из злата, надо думать! ответил Луня, но Зугур только махнул рукой, мол, не умничай, это-то и козе понятно, что из злата...
В чертог Чернобога вошли с опаской - мало ли что? Если на самой вершине утеса людям ничего не грозило - аров, что шли следом за ними, догнали и порвали на куски зулы Гроума, а их после того самих нагнали посланные Любо свежие дружины, и в лютой сече Гроум чарами обрушил большой кусок круговой дороги, обрушил вместе с арами и зулами, преградив таким образом путь остальным арам, а оставшись один, поспешил на подмогу Шыку.
Это все путники разглядели и уяснили уже после того, как грозный некогда Хозяин Черного леса и сразивший его колдун сорвались в бездну, и потому оставили Руну с Шыком одних безо всякой опаски.
В чертоге Чернобога же могло таиться и злое чародейство, и какие-нибудь недобитые беры, к примеру, посыльные или дозорные. Но все оказалось иначе.
Зугур и Луня осторожно прошли мимо пылающих черных огней и ступили под темные своды каменного чертога. Тут царил мрак и удушливая жара, показавшаяся побратимам особенно тяжкой после свежего и бодрящего ветра поднебесья, что не на мгновение не утихал на вершине утеса, шумя в верхушках черных елях.
Зугур, оставшийся без своей любимой секиры, которая улетела вместе с Чернобогом, перед тем, как войти, взял у Луни цогский кинжал и нарубил охапку смолистых еловых сучьев - вместо факелов. Шагнув под своды обиталища Чернобога, люди запалили по суку, и в мятущимся пламени начали оглядываться, смекая, что тут и как.
Чертог, невысокий и неказистый снаружи, оказался лишь входом в большой зал, углубленный в тело Черного утеса. В дальнем конце зала Зугур и Луня увидали высокий престол с резной спинкой и подлокотниками в виде согнувшихся человеческих скелетов.
– Вот оно, седалище поганое!
– пробормотал Луня, а Зугур, кивнув на каменный стол, что высился сбоку от престола, добавил:
– И едалище к тому ж!
Весь пол в зале был усеян хрустящими обломками, мусором и тряпьем, и Луня не сразу понял, что они с Зугуром ступают по человеческим останкам, по костям сотен и сотен несчастных, замученных в этой обители ужаса и смерти.
– Ну и где тут молот?
– сам у себя спросил Зугур, прошелся по залу, внимательно оглядел стены, обошел стол, сунул горящий сук за резную спинку престола, потом крикнул Луне:
– Что делать-то? Нет тут ни хрена, или я не вижу, что-то в глазах пятнисто как-то. Иди-ка, сам посмотри.
Луня подошел к престолу, оглядел его со всех сторон, ещё раз прошелся по залу - ничего!
– Да что этого чернорогого козла все волки, какие в посмертии его поганом окажуться, порвали и сожрали!
– рассвирепел Зугур: - Ну где тут найдешь этот молот? И Шык валяется, точно колода, видать, крепко его приложило! Время, время ведь уходит! Лунька, что молчишь, делать что-то надо! Может, чем другим этот Могуч-Камень разбить можно?