Великое прозрение. Книга 1
Шрифт:
— Борис, ты домой вернулся, к Богу!
И вдруг, Маша, вижу человека в белом-белом, как в саване. Идёт ко мне и руки протягивает. А я говорю:
— Привет, мужик, я тебя не знаю, кто ты такой?
А он мне отвечает:
— Я твой Ангел-Хранитель. Я долго берёг тебя, Борис, а ты всё как малое дитя, то напьёшься, то свалишься, то танцуешь. Смотри картину своей жизни.
И тут я сел, как в зале кинотеатра. Смотрю. Вижу мать свою молодую, берёт меня на руки и говорит:
— Боренька, сыночек, иди ко мне на ручки.
А я маленький-маленький. Я уж и забыл про это. А потом я уже пацан, с ребятами бегаю, скачу на палочке, как на лошадке. И мне так весело. Потом я уже красивый, в форме и
И я раз, и дома. Лежу в гробу как живой. Ты ко мне подходишь, полотенцем обтираешь, а я кричу:
— «Маруся, что ты делаешь, я же не там, я же рядом».
И всё понять не могу, что я умер. Прости, Маруся, прости меня, старого дурака. Зато, какой я сейчас красивый! Ух, девки, держись.
— Он любил всех целовать и обнимать, — комментирует Маша.
— Маш, ну не всех. Ох, Катеньку я никогда не забуду. Маш, ты её рыбкой корми. И зачем я, дурак лазил, куда не надо, а так ещё пожил бы. Ангел говорит:
— Пора, Борис. Жди свою супругу в городе красивом, и дача у тебя будет гораздо лучше.
Но плохо, но что самое плохое — не выпью больше, не дают здесь. Здесь вообще не едят, да и сигаретку бы… Торопят меня:
— Пора, пора, прощайся, не навсегда. Будешь хорошо жить, потому что добрый. А я так не хочу уходить от вас! Так, последний мой наказ: выпейте за мою душу, помяните мою душу. Доченька, передай Вере и Верочке, и Саше, что я вас буду ждать. Не плачьте, не плачьте, радоваться надо, а не плакать. Выпейте за меня, как за живого. Маруся, прости и не поминай лихом… Бога ещё не видел, но «посылать» Его больше не буду, потому что я живой, живой!!!
Не тоскуй, Маша. Я буду ждать тебя, а когда встретимся, ух…
Прощайте, может, когда-нибудь ещё позовёте».
Матрёшка в матрёшке
Чудеса окружают нас постоянно, но мы часто не обращаем на них особого внимания. Но здесь особый случай.
Через год Маша снова захотела «пообщаться» с Борисом, и попросила меня об этом. Конечно же, всем нам было любопытно, что ей скажет Ангел-Хранитель, в которого она свято поверила. Вся Машина семья собралась не в квартире, в дачном домике Маши. При принятии Послания, мы столкнулись с маленьким чудом. Как обычно, перед началом сеанса мы зажгли церковную свечу. Такая свеча сгорает обычно за 20 — 30 минут. Вот и наша свеча таяла быстро. Остался маленький огарочек 2 — 3 сантиметра. И этот огарочек горел почти 3 часа, до тех пор, пока мы не закончили принимать послание и не наговорились всласть. Пока не помянули Бориса и не отправились на отдых. Разве это не чудо?
И второе: когда начался приём послания, в помещении образовалось сильное эхо. И только лишь утром оно стало немного проходить. «Письмо» Бориса привожу с большими сокращениями, так как в нём много личного.
Семья ждёт сына Небесного, ровно год назад вернувшегося в свой Отчий Дом. Сын Небесный ждёт с превеликим нетерпением держать ответ пред близкими людьми. Борис знает, о чём вы думаете, чем дышите, чем гордитесь, о ком болеете.
Небеса разверзлись, и Дух входит по сверкающему туннелю в ваш сад. Минута молчания. И да будет, как будет:
«Ну, наконец, наконец-то я вновь вижу вас. Наконец я слышу вас. Машенька, здравствуй! Здравствуйте, дети! Здравствуйте, внучки! Маша, моё сердце прыгает, как у кузнечика. Не могу остановить. Фу!
Я Борис — бывший неверующий, который клял когда-то Бога и мать свою, пришёл сказать вам спасибо за вашу память обо мне. Плакать хочу, слёз нет.
То, что со мною случилось, случится с каждым из вас и со всеми людьми. И вы придёте сюда, и вам откроют глаза на жизнь и на смерть Неземные люди. Смерти нет! Говорю вам я, ваш муж, отец и дед. Знайте это! Я ровно год ушёл от вас, это мне так сегодня сказали. Но я как один миг ощущаю время, которого здесь нет.
Маша, прости меня, непутёвого. До нашей встречи буду просить прощения. Больше ругаться не хочу и не буду. Я совсем не тот, что был год назад. Я стал совсем другим.
Теперь о главном. Где я живу. Живу я будто в красивой деревне, которая никак не русская. И деревья, и цветы, и озёра, и облака, и Солнце, всё как на Земле, но в тысячу раз лучше. Руки, ноги у меня на месте, сам я тоже из плоти состою, но плоть моя не такая твёрдая, как на Земле, а больше как в детских мультфильмах показывают. Курить здесь — курим, но это не тот табачок, это просто так. Скручиваешь бумажечку, зажжёшь табачок, понюхаешь и плюнешь — тьфу, какая гадость. Крепости нет. Сосед здесь у меня хороший, Михаилом звать. Помяните его, потому что он со мной подружился и рассказывает про свою жизнь, а жизнь его сплошной ад. Сначала голод, потом война, потом инвалидом остался. Жена бросила, дети отвернулись. Запил «по-чёрному». Но перед смертью вспомнил бабушку свою, вспомнил молитвы и попал туда, где и я нахожусь.
В общем, здесь нормально. Без дела не сидим. Трудимся, живём и спорим. Одни говорят, дом на земле и скучают. Другие говорят, дом ещё выше. Это те, которые не скучают.
— А ты-то сам как думаешь?
— А я не думаю, а знаю, что дом везде: и у вас, и у нас.
— Как мудро сказал!
— А ты думаешь, что я здесь зря целый год «отбываю». А Бога так и не видим, нет его. Не зря я говорил. Соскучился по вас. Пойти бы сейчас в баньку, выпить бы Машиной самогоночки. Эй, ну да ладно.
Да, ещё, не думайте, что я в каком-то Космосе. Мы же здесь рядышком, как матрёшка в матрёшке. Вы сейчас живёте в большой матрёшке, а я в той, что поменьше. Со мной самый лучший Друг, тот, кто встречал меня, он мне говорит:
— Готовься, Борис, скидывать с себя вторую матрёшку. Пойдёшь выше и в лучший мир.
Я говорю: — С моими хоть разик поговорю?
— Поговоришь, да такое умное скажешь, о котором не догадываешься.
— Ну, наконец-то я спокоен. Все в сборе. Алёшенька пришёл, Юляшка рядом сидит и Верочки две. А Саша-то что спрятался? Я вас вижу точно так же, как в Лёшин бинокль. Смотришь в маленькое стекло — видишь близко. Смотришь в большое стекло — видишь далеко. Я на вас смотрю в большое стекло. Маша, на могилу ходи как можно реже, только в родительский день и по осени чуть-чуть. Не хочу на кладбище вас часто встречать, здесь столько дерьма летает, столько мрази. Прилетишь, и снова, куда подальше послать их хочется. Бывшие крутые, бандюганы, они сидят на своих мраморных колоннах, да тьфу… не хочу о них говорить.