Великое прозрение. Книга 1
Шрифт:
Над Пятой Землёй есть ещё две. И я только теперь яснее понимаю, что такое Седьмое Небо над Седьмой Землёй. Это — Обитель Богов. Я там ещё не была. Только после новых земных воплощений, когда смогу пройти земной путь чище, чем прошла. Но дал бы Бог сохранить память.
Слышала, что существует Восьмая Земля, на которой людей жестоких, потерявших душу, лишают жизни на многие миллионы лет. Но об этом знаем мало.
Я здесь всё обошла и знаю теперь, почему священник Александр Мень не назвал своего убийцу, как и я. Узнают сами, что значит отнять жизнь у человека.
У каждого здесь есть своё дело. Я тут начала было строить домик с петушком, да бросила. Дом с верандой — это ностальгия. Это память о Земле. Гораздо лучше строить замки с колоннадами, с просторными залами, с античными статуями. Но строят здесь не из кирпича и цемента, а мысленно. Представил чудо — и оно готово. Знания, полученные здесь, необходимы для того, чтобы в следующей жизни, придя на Землю, чётче заработал ум и человек начал строить не серые примитивные однообразные дома, а нечто прекрасное. Но чаще всего, будучи при костях и мясе, душа наша всё забывает. И одно радует: будут всё-таки катаклизмы, сотрут с лица Земли всю серость, и в Новой Эпохе на Земле всё будет прекрасно.
Вот, мои дорогие, мизерная часть того, о чём я узнала. Посылаю вам Свет своей любви. Все любящие и любимые соединятся навеки. До свидания, до новой встречи.
Люблю вас!»
И я уйду по той дороге вдаль
С Валерой О. мы познакомились следующим образом. Он работал мастером вместе с моим мужем Славой на Норильском Горнометаллургическом комбинате. Недавно у него в семье родилась дочь, которая своим криком не давала родителям покоя. Врачи в один голос заверяли, что у ребёнка никаких отклонений нет. На работу Валера приходил сонный, и тяжко вздыхал. Слава рассказал ему о Посланиях Ангелов-Хранителей и уговорил прийти к нам. До этого дня Валера ни во что не верил, но, прослушав Послания, спросил, можно ли позвать его бабушку, умершую несколько лет тому назад. Я настроилась на «свою волну». Что же мы слышим? Бабушка напутствует Валеру и объясняет причину плача ребёнка:
«Миленький, добрый мой, славный внучек. Сколько лет, как бабка Прасковья умерла, а ты меня всё помнишь. Это ведь такое счастье, когда помнят усопших. Рученьки твои такие нежные, ты так любишь деточек. Сердечко твоё ранимое. Я ведь верующая была, иконкам верила, Иисусу Христу верила, молитвы читала. Сейчас я просто не знаю, кто я. Будто сняли с плеч мою голову, отняли руки и ноги с телом вместе, и я вроде, и не я. Я ещё такая низкая по разумению, а ты, моё сердечко, станешь сияющим телом с умной головой, потому что ты узнаешь о будущем и поверишь в Бога. Маме скажи, пусть верит. Листочки тоже падают на землю, а дерево живёт себе, да живёт. Так и мы, листочки, падаем в объятия Господа нашего и снова зацветаем свежей зеленью. Новый листочек не помнит, когда он был прошлогодним, так и мы вновь становимся младенцами и повторяем пройденный путь.
Дитя твоё пугается и плачет оттого, что чувствует присутствие твоего папы. А ведь он был безбожником, потому душа его и не успокоилась, и бродит средь вас тенью. Вы его не ощущаете, а дитятко всё чует. Пойди к маме и возьми в моей комнате иконку Спасителя в окладе. Положи в воду и искупай дитя в этой водице. Пойди в церковь и поставь свечку родителю, помоги ему. Ведь сейчас многие душеньки обманутых честных людей засосала сила тёмная, и он пляшет в хороводе тьмы, и никак не вырвется из него, потому что нет помощи от живых, потому и не можешь идти на могилку»
Валера был поражён так же, как и мы. Отец его умер полгода тому назад, и я не знала об этом факте. Время — 12 часов ночи. Валера, округлив глаза, быстро оделся и побежал к матери. Подняв её среди ночи, задыхаясь, спросил: «Где бабушкины иконы?» Перепуганная мама не сразу сообразила, о чём просит сын. Они долго рылись в старых вещах, и, наконец, нашли три иконы. На какой был изображён Спаситель, они не знали, и Валера интуитивно взял одну из них. Примчавшись домой, он быстро набрал в ванночку тёплой воды, опустил туда пыльную икону, выхватил из рук жены плачущую дочь и окунул её в воду. Жена запричитала: «Что ты делаешь? Вода же не кипячёная, зачем грязную икону бросил в ванну?». Но Валера вытолкал её за дверь, продолжая купать дочь.
На следующий день Слава спросил: «Ну что? Купал? Дочка орёт?». На что последовало глубокомысленное молчание. И только через три дня Валера сказал: «Слушай, Слава, а ведь она не орёт. Кричит под утро, когда кушать захочет, и снова молчит. Чудеса». После этого случая Валера надолго потерялся. Я уже стала забывать его, но тут новая незадача. Жена с тремя детьми ушла к другому человеку. Он страшно переживал разрыв с семьёй, и вновь пришёл к нам за поддержкой. Кто может лучше утешить человека, как не Ангел-Хранитель, который пообещал подарить Валере какой-то чудесный дар.
— Что за дар такой? — бесшабашно спросил он.
— Придёшь домой, узнаешь.
Валера ушёл домой, мы легли спать. Вдруг, средь ночи раздался тревожный звонок. На пороге стоит наш друг, весь возбуждённый, и с волнением в голосе рассказывает: «Прихожу я домой, ложусь спать — не спится. Я под впечатлением. И вдруг, явно слышу то ли мысль, то ли голос: встань и записывай. Я долго сопротивлялся, но пришлось встать, взять ручку и записывать. Я не сделал ни одной поправки, ни единой помарки. Как слышал, так и записал. Дрожащими руками он развернул смятую бумажку и прочитал следующие стихи:
Печальный свет Луны пробился на дорогу.
Озябло сердце в пустоте, душа умчалась к Богу
В искристую, прекрасную страну
Где вечную отринувши войну, смеются звёзды,
Матово, как жемчуг, поблёскивая в трепетных глазах,
Как бы напоминая о страстях, что караулят нас везде
На той земной дороге, и много душ идёт туда, почивших в бозе
Не доверяя никому грехи и жгучие страданья,
Неся с собою чаянья и покаянье.
И я уйду по той дороге вдаль,
Вступивши в свет луны, как в древний храм
Укутавши вуалью, в фимиам умчит меня неведомая сила,
Чтоб можно было осознать, как там красиво.
Уйду в эфир, ещё раз ждать алтарь.
Купель сребристого мерцанья отмоет жгучие рубцы,