Великокняжеский вояж. Том IV

Шеллина О.

Ванька Лопухин оказался на редкость грамотным распорядителем. Он умудрялся пускать впереди головное отряда разведку, а также вперед уезжали квартирмейстеры, в чью задачу входило найти нам приличную постель, чтобы великокняжеская четы не осталась ночевать в ближайшей конюшне. Мы ехали далеко не медленно, но я даже не пытался высчитать скорость передвижения разведотряда квартирмейстеров, которые оставляли нас далеко позади.

Так что поездкой я наслаждался. Единственное, что меня порядком доставало – это состояние дорог. Нам повезло, что ничего сверху не капало, иначе дороги быстро превратились бы в непролазное месиво.

Одна

мысль о подобной перспективе заставляла болеть голову. И ведь у меня был опыт путешествия и по дорогам Европы. Они практически ничем не отличались от российских.

Строительство дорог я знал лишь в теории. На нефтегазовом, на котором я учился, все эти дороги и мосты изучались поверхностно, для общего развития.

Я вообще считаю до сих пор, что это форменное издевательство то, что именно меня засунули в первую половину восемнадцатого века, где о нефти и газе даже ученые имели лишь смутные представления.

Нет, я, конечно, собирался использовать свои знания потом, в будущем, когда руки дойдут и, хотя бы, эти чертовы дороги будут до приличного состояния доведены.

А ведь надо еще промежуточную стадию угля проскочить, чтобы до моих добраться. Или не проскакивать? Уж чего-чего, а угля в Российской империи завались, надо лишь указать, что вот этой штукой можно печи топить и не только для обогрева жилья, что температура выше получится, чем при переводе дров, а это благоприятно сказалось бы на металлургии. Ведь уголь же известен, почему его не ищут и не добывают?

– Адам Васильевич? – крикнул я, призывая к себе секретаря. Олсуфьев тут же направил коня в мою сторону.

– Да, ваше высочество, – он наклонил голову, обозначая поклон. Сидя верхом довольно сложно кланяться, только поэтому мой безупречный секретарь позволил себе столь вопиющее нарушение.

– А почему не разведают и добывают те же Демидовы, да Строгоновы каменный уголь? Не все же на заводах деревья жечь.

– Каменный уголь? – Олсуфьев нахмурился, что-то просчитал про себя, перевел с великокняжеского на русский и осторожно уточнил. – Вы, наверное, имеете ввиду горючий уголь, Петр Федорович?

– Да-да, горючий, – я махнул рукой, показывая, что он прав и именно этот уголь я и имею в виду. – Англичане вон уже его вовсю пользуют, а мы чем хуже? – на самом деле я не был уверен насчет англичан, что они уже начали свою промышленную революцию, но, черт его знает, может и начали. Скоро по моим прикидкам должны два кренделя вернуться, которые к Туманному Альбиону подались, вот они точно расскажут, что и как используют англичане.

– Ничем, – Олсуфьев снова нахмурился. – Дед ваш Петр Алексеевич даже указ издал, чтобы горючий уголь искали по всей стране, да металлургам его предлагали, пробовать с его помощью металл лить. Гора Атач, что граничит с поселениями башкир дюже богата на руды разные, но их не добывают, потому что леса вокруг мало и древесного угля не наделать в достаточном количестве. А вот нашелся бы поблизости горючий уголь, другое дело бы было, да.

– И? – я испытывающе посмотрел на него. – Указ был, и дальше, что?

– Ничего, – у Олсуфьева скулы порозовели, словно он лично нарушил приказ Петра Алексеевича. – Полагаю, что его саботировали, а пришедшим на смену Петру Великому императоры и императрицы не уделяли этому вопросу должного внимания.

– А кто должен был отвечать за исполнение данного указа? – я даже чуть натянул поводья,

притормаживая коня, чтобы было удобнее переговариваться.

– Берг-коллегия, полагаю, – Олсуфьев обернулся на виднеющийся далеко позади поезд. – Антон Федорович Томилов едет с нами, чтобы лично посмотреть за делами, подконтрольными Берг-коллегии. – Мой секретарь быстренько сдал президента этой самой Берг-коллегии, про которого я и не знал, что он тоже меня сопровождает. Да и немудрено, народу ехало столько, что я просто физически не мог знать, кто еще решил посетить демидовские и не только демидовские заводы, чтобы составить свое о них представления. Доподлинно мне было известно лишь о Романе Воронцове, у которого был в этой поездке свой интерес. Теперь вот, оказывается, и президент Берг-коллегии Томилов в какой-то из многочисленных карет спрятался.

– Адам Васильевич, позаботься о том, чтобы за ужином, который уже, наверное, в Новгороде Великом состоится, Антон Федорович непременно сидел рядом со мной. Я хочу ему пару вопросов задать, – я улыбнулся, но от моей улыбки, которая, как я подозреваю, больше оскал напоминала, Олсуфьев шарахнулся в сторону. После я дал шпоры коню и поскакал, все больше наращивая скорость.

Я снизил скорость, когда впереди меня показался головной отряд, который я догнал в этой бешенной скачке. Перейдя на рысь, я увидел, как ко мне скачет всадница на белой лошадке. Красная амазонка ярким, почти кровавым пятном выделялась на общем белом фоне. Я еще больше снизил скорость, позволяя Машке без проблем приблизиться.

– Вы специально делаете такое лицо, Петр Федорович, чтобы к вам никто не осмеливался приблизиться? – Маше улыбнулась и на порозовевших щеках заиграли ямочки.

– Ну а тебя они ушлые ребята послали ко мне, чтобы ты послужила громоотводом? – я иронично приподнял бровь.

– Ну что вы, никто меня не посылал, я вызвалась узнать все про ваше настроение самостоятельно.

– Маша-Маша, – я покачал головой. – Ты видела меня голым, и все равно продолжаешь обращаться на «вы». Меня это немного напрягает, знаешь ли.

– Но, это не моя прихоть, Петр Федорович, – она снова улыбнулась. – Существуют определенные правила…

– К черту правила, – я махнул рукой. – Не навсегда, а только на время, когда мы наедине, и все боятся ко мне подойти, опасаясь, что я кого-нибудь покусаю. Все, кроме моей мужественной жены. Так что, договорились? Иначе мы с тобой дойдем до того, что и в постели ты будешь меня Петром Федоровичем называть, а это не будет слишком способствовать моему настрою, как раз наоборот. И вот тогда я точно кого-нибудь покусаю. – Она запрокинула голову и рассмеялась.

– Ты всегда меня смешил. Еще в тот раз, когда мы в первый раз встретились.

– Да, вот такой я веселый парень, – я неопределенно хмыкнул. – О чем тебе так старательно нашептывал Румянцев? Мне уже нужно начинать беспокоиться и ревновать?

– О, только не к Петру, – Маша посмотрела на этот раз серьезно. – Он скорее руку даст себе отрезать, чем посмеет тебя опозорить.

– Как у него все серьезно, – я обернулся и посмотрел на скачущего в отдалении Петьку.

– Ты зря иронизируешь. На самом деле у тебя есть очень верные и преданные друзья. Не каждый правитель может похвастаться подобным. Но что же все-таки тебя так разозлило? – она смотрела внимательно, и в ее глазах я видел страстное желание помочь, в крайнем случае поддержать.