Великолепие
Шрифт:
Глава 25
Лондон, августа 1812 года
День выдался благоприятный, хотя его начало не сулило ничего хорошего. Кэролайн, уставившись в пустоту, сидела одна за конторкой в книжной лавке. Близилось время закрытия. Начавшийся после полудня дождь лил до сих пор и вполне соответствовал ее настроению. В лавку за целый день не заглянул ни один покупатель. А Джордж все еще был в отъезде.
Она потерла глаза. В голове проносились видения кровавых батальных сцен. Солдаты идут
Кэролайн обхватила голову руками. Война! Она неожиданно ворвалась в ее жизнь — причем так, будто военные действия происходили во дворе ее дома. В Лондоне не было почти никаких сообщений о том, что происходит на русском фронте. Кажется, армия Наполеона продвигалась все дальше и дальше в глубь России, почти не встречая сопротивления. Ходили слухи, что Великая армия приближается к Смоленску. Кэролайн бросилась к карте и, к своему ужасу, поняла, что Смоленск очень близко от Москвы, примерно в ста пятидесяти милях. Северьянов, наверное, сейчас где-то под Смоленском. Девушка ругала себя за то, что не узнала подробностей до его отъезда, но тогда она с головой ушла в свои переживания. Ведь князь уехал очень быстро и даже не попрощался.
По ее щеке скатилась слеза.
Хорошо, что хоть Катя в безопасности. И Кэролайн знала, где ее найти, если понадобится. Что за нелепая мысль? С какой стати отправляться туда и разыскивать Катю?
Кэролайн не предполагала, что все это закончится такими страданиями. Выход один: необходимо забыть его. Но как забыть князя, если она думает о нем еще упорнее, чем до отъезда? Если в этом проклятом Лондоне ничего нельзя узнать о нем, о России и о том, что там происходит? Может, Джордж, вернувшись, привезет какие-нибудь новости?
Ее печальные размышления прервал звук колокольчика над дверью. Кэролайн вздрогнула. На улице по-прежнему лил дождь, а она сидела за конторкой в полной темноте. Понимая, что поступает очень опрометчиво, поскольку нельзя упускать покупателя, девушка тем не менее сказала:
— Извините, лавка уже закрыта.
— Но на дверях написано «открыто», — насмешливо произнес старушечий голос.
Кэролайн насторожилась.
— Почему ты сидишь в темноте? Тоскуешь? Господи, да ты, кажется, плакала? — засыпала ее вопросами Эдит Оусли.
Что за невезение! Только визита бабушки ей сейчас и не хватало! Кэролайн поднялась.
— Я вовсе не плакала, — солгала она, гордо вздернув подбородок. — У меня простуда.
— Гм-м, — скептически покачала головой старая леди. — А почему сидишь в темноте?
— Размышляю.
— Может, зажжешь лампу?
Кэролайн
Эдит положила на конторку ветхую книгу. У Кэролайн отлегло от сердца Значит, бабушка пришла по делу.
— Вы хотите продать эту старую книгу? — спросила Кэролайн.
Старая леди рассмеялась.
— Нет. Это фамильная Библия. Ей лет. Я решила, что она должна находиться у тебя.
Девушка удивленно пожала плечами.
— Что молчишь? Удивлена? — усмехнулась Эдит.
— Почему вы сделали это? Старая леди странно улыбнулась.
— А почему бы нет? Мне не хочется отдавать ее этому оболтусу. И у его матери такие же куриные мозги. Если бы была жива Маргарет, я, возможно, отдала бы Библию ей. А может, и нет. Будем считать, что это справедливый обмен, поскольку я с наслаждением перечитала Берка.
Кэролайн растерялась. Едва ли можно назвать это справедливым обменом. Стихи Берка продают в любой книжной лавке, тогда как двухсотлетней Библии цены нет.
— Я не хочу брать эту книгу, — сказала Кэролайн, хотя ей до смерти хотелось взять ее. Эдит пожала плечами.
— В таком случае отдай ее кому-нибудь.
Кэролайн с трудом подавила искушение обозвать бабушку ведьмой, но это было бы чересчур. Девушка заметила, что слишком пристально смотрит на Библию. Эдит тоже обратила на это внимание.
— Я вписала туда твое имя и дату рождения. Там записаны имена всех Оусли до единого. По крайней мере за два века.
Кэролайн, охваченная дрожью, все же нашла в себе силы пренебрежительно передернуть плечами.
— Так почему ты плакала? — Эдит сверлила внучку проницательными глазами.
— Я уже сказала вам, что у меня простуда. — Кэролайн с трудом оторвала взгляд от Библии.
— Гм-м. Это такая же правда, как то, что мне сорок два года. Думаю, ты тоскуешь по этому великолепному иностранцу.
Кэролайн побледнела и судорожно глотнула воздух
— Ну и ну! Все ясно без слов. Но что произошло? Ведь ты, кажется, была компаньонкой его дочери? Почему же не уехала вместе с ними в Санкт-Петербург?
Девушка не собиралась ничего объяснять своей любопытной бабушке. Но как она обо всем догадалась?
— Зачем мне отправляться в Россию? Что за нелепая мысль!
— Ошибаетесь. За последние годы в Санкт-Петербург прибыло множество иностранцев, — произнес мужской голос с порога книжной лавки.
Кэролайн вскрикнула от неожиданности. Легкий славянский акцент, такой приятный для слуха, невозможно было не узнать. В лавку вошел Алекс. Вода капала с полей его шляпы и стекала по широким плечам. На нем был плащ. Кэролайн замерла, глубоко разочарованная, — ведь на мгновение она подумала, что это Николас.
— Вы, я вижу, огорчены, — с улыбкой заметил Алекс. — Понятно. Мой рост всего шесть футов и три дюйма, и волосы у меня черные, а не белокурые.
Кэролайн постаралась овладеть собой, почувствовав пристальный взгляд бабушки.