Великолепная четверка

Кроних Григорий Андреевич

— Ку-ку!

— Слыхал?!

— Ага.

Жуткий скрип разнеся чуть не на все кладбище. Казаки оборотились на звук. На высоком могильном холме стоял гроб, крышка его со скрипом открылась, а внутри свеча горит!

Тут крышка грохнулась на место (это Данька выпустил веревку).

— Батя! — заорал Савелий. — Батя, глянь-ка!

Снова птицей прокуковала, спрятавшаяся среди могил Ксанка. Яшка с усилием потянул за деревянное основание, и на глазах бурнашей крест у дороги распался на три.

— Свят, свят!.. — перекрестился Пасюк, выпучив глаза.

Савелий

посмотрел на дорогу вперед и с диким криком спрятал голову в сено. По обеим сторонам дороги стояли чучела в белых балахонах и с косами. Последнее чучело чуть покачивалось (Валерка еще не установил его как следует). В головах чучел горели свечки, казалось, что сверкают глаза. Пасюк, мнивший до сих пор себя не пугливым, повторил маневр младшего приятеля и тоже зарылся в сено.

Петухом закричал Данька. Цыганенок, услышав сигнал, выскочил на дорогу и, захлестнув арканом голову сонного охранника, сдернул его с лошади. Данька и Ксанка бесшумно свалили на землю второго. Точно по плану тут же подъехал Валерка, ведя в поводу остальных лошадей. Подростки вскочили в седла и развернули мычащее стадо в сторону станицы. В родное село коровы зашагали бодрее.

Пасюк отважно приподнял голову и оглянулся.

— А-а-а! — с криком отчаянной храбрости он хлестнул лошадей, и телега быстро покатила прочь от кладбища.

* * *

Утро только забрезжило, но в хате уже было светло. Тетка Дарья спала на широкой кровати вместе с двумя детьми. Со двора вдруг донеслось коровье мычание. Тетка Дарья подскочила, не понимая, кончился сон или еще нет, и выбежала наружу.

И когда увидела за дверью свою корову, быстро трижды положила крест. Подошла к буренке и сняла с рога бумажку. На ней крупно написано: «Мстители». А на лавке у стены лежала стопка простыней, перемазанных деревянной трухой и воском.

* * *

Когда Савелий и его напарник осмелились поднять головы, страшное кладбище осталось далеко позади. Озираясь, Пасюк сел на телеге и попытался свернуть трясущимися пальцами козью ножку.

— Что делать-то будем? — спросил младший.

— Вертаться надо… — ответил Пасюк, просыпая махорку на землю.

— Назад?! — с тихим ужасом переспросил Савелий. — Может, до Липатовской дотянем?

— Без коров? Атаман тебе ужо пропишет горячих…

Страх перед Бурнашом возобладал. Савелий развернул телегу и стал искать объездную дорогу. Через кладбище он теперь ни ногой. Пасюк старался по сторонам не пялиться, мало ли там чего может оказаться!

Кружной путь привел их к цели уже утром. Несмотря на то, что солнце начало припекать, Савелий все кутался в шинельку. У него зуб на зуб не попадал. Проезжая мимо бани, он не выдержал, бросил вожжи Пасюку, а сам нырнул в предбанник и сбросил одежонку.

— Дайте погреться, братцы! — попросился он в мыльне и тут же вылил на себя шайку кипятка. Стало легче.

— Да ты что, хлопец? В подполе на спор сидел?

— На что спорил-то?

Через десять минут дрожь прошла, и Савелий начал свой рассказ. Голые слушатели сгрудились вокруг.

—

Господи, да неужто правда? — спросил намыленный с головы до ног казак.

— Правда!

— Да брешет Савелий, — сказал лежащий на скамье хлопец, которому мыли спину.

— Я бы сам не поверил… — Савелий судорожно сжал мочалку, вспоминая ночное приключение. — А глянул в стороны: и-и-и, гроб с покойничком летает над крестами, а вдоль дороги мертвые с косами стоят и — тишина! — Савелий развел руками от невозможности это объяснить, а тем более пережить.

7

Мстители проспали все утро и почти весь день. Первым из компании проснулся Яшка и развел костер. Перекусив, подростки занялись привычным делом: Данька стал метать в дерево нож, а Ксанка и Яшка приняли борцовскую стойку. Валерка стоял за пределом песчаного круга и внимательно следил за схваткой. В руке он держал изрядно потрепанную книжку. С петькиным подарком бывший гимназист не расставался, всюду таскал с собой. Поскольку он раньше уже был знаком с французской борьбой, то приемы у него получались лучше. Цыган присо единился к мстителям последним, ему приходилось труднее всех. Для пары Яшка — Ксанка Валерка выступал в роли тренера. Наравне с ним боролся только Данька, который недостатки техники восполнял превосходством в силе и хитрыми финтами.

Противники присматривались к друг другу, ходили по кругу. Ксанка была одета по-мальчишески — в штаны и рубаху, ее движения плавны и уверены. Девчонка улыбалась, даже откровенно смеялась, словно борьба с Яшкой ее забавляет, а цыган старался быть сосредоточенным. Наконец Яшка не выдержал и кинулся вперед. Ксанка сделала полшага в сторону, поймала противника в захват и бросила через плечо. Цыганенок подскочил с песка и, широко размахиваясь, нанес удар правой. Ксанка перехватила руку и сделала «мельницу». Яшка завелся, он снова атакует, девчонка вроде поддается, упала на спину, но, упершись согнутыми ногами, перебросила соперника через себя.

Тут Яшка заметил нож, словно специально оставленный Данькой у края песчаного круга. Цыган схватил его и попытался ударить Ксанку сверху. Она поставила блок и закрутила кисть противника, нож вырвался из пальцев и отлетел в сторону. Яшка отчаянно пнул ногой, девчонка поймала удар и рывком опрокинула цыгана на песок.

— Стоп, стоп, стоп! — остановил Валера схватку. — А у тебя сегодня лучше получается, — сказал он Ксанке. — Только, — тренер провел пальцем по книжке, — при броске мельницей приседай ниже, чтобы не держать соперника на плечах. И используй его энергию для броска. Понятно?

— Ага, — улыбаясь, кивнула Ксанка.

— Ну, давайте еще раз. — Валерка отошел за круг. — Только теперь нападает Ксанка.

— Ладно.

Яшка поднялся, борцы встали в стойку и опять начали кружить по песку.

— А я в станицу съезжу, — сказал вдруг Данька и стал ловить стреноженного коня, пасущегося вокруг лагеря.

— Командир, может, я с тобой? — спросил Яшка.

— Тренируйтесь, — Даниил оседлал коня и галопом пустил в сторону деревни.