Великолепная семерка

Питерс Джефф

А что до О'Райли, то он, не сомневаюсь, справится и не с такой работой. Но ирландец слишком высок и массивен, слишком приметная у него фигура для ночной работы в лесу.

Брик? Его я бы взял. Но он может и отказаться. Ему это неинтересно: он предпочитает поединки, а не удары в спину.

Мистер Ли Броуди? Почему-то мне казалось, что именно он способен сделать эту работу вместе со мной. Мы оба одинаково воспринимаем этот мир. Мы играем. Что-то в этом человеке подсказывает мне, что он примет любую игру. Если только перед этим ему объяснить правила. Он примет мою игру и постарается выиграть.

А Крис? Вот

Криса я ни за что не возьму с собой. В темные совы он не годится. Сова может и не вернуться однажды из леса, и этого никто не заметит. А Крис… Он нужен всем.

Все эти глубокомысленые рассуждения промелькнули в моей голове, пока я взводил курок учебного револьвера.

– Смотрите, как это делается, – сказал я ученикам. – Изготовились. Навели на цель. Задержали дыхание. Надавили на крючок. И никаких мыслей в голове.

ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

По расчетам Криса, банда Кальверы была уже где-то рядом. Обходя вместе с Винном деревню, он придирчиво осматривал все, что трудолюбивые крестьяне приготовили для встречи ненавистных гостей.

В разных уголках деревни, прилегающих к площади, выросли баррикады. За каждой из них уже был приготовлен заряженный винчестер и запас патронов. Разрядив револьвер и спрятавшись за баррикадой, можно будет удивить наседающего противника неожиданным. Крис осмотрел каждый патрон из запасов и безжалостно забраковал штук десять. Осечка простительна на уроке, обидна на охоте и смертоносна в бою!

Вот широкая канава, ограждающая деревню со стороны гор. Лошади остановятся перед ней, и всадники превратятся на какое-то время в неподвижную мишень. Но что, если Кальвера заметит канаву, еще. до перестрелки? Заметит и заподозрит неладное.

Крис поделился опасениями с Винном, но тот успокоил его:

– Ничего он не заподозрит. Обычная канава. Может быть, для сбора дождевой воды. Здесь же бывают дожди, надеюсь?

– Надеюсь, мы их не дождемся, – сказал Крис. – Хорошо, а что у нас с сеткой?

На самом краю деревни лежала в пыли грубо сплетенная крупная сеть. По условному сигналу четверо крестьян должны были поднять ее и натянуть поперек улицы, чтобы ненадолго остановить всадников. Пока лошади будут топтаться на месте, винчестер О'Райли с соседней крыши подскажет всадникам другую дорогу – под землю. Идея была неплохая, но кто мог с уверенностью сказать, что все произойдет именно так, как предполагается? Крис не был уверен, что при первых же выстрелах крестьяне не разбегутся по своим хижинам. И кто тогда будет поднимать эту сетку?

– Может быть, натянуть ее заранее? – предложил он.

– Ну тогда уж нацепи на нее красные флажки, чтобы лучше было видно, – съязвил Винн. – Никуда наши гвардейцы не разбегутся. Наоборот, если испугаются стрельбы, побоятся бегать, замрут здесь, на боевом посту.

– Думай, приятель, думай, – сказал Крис, оглядываясь. – Что мы еще забыли проверить? Думай сейчас, потом некогда будет.

– Нам надо где-то спрятать старика, который живет на горе, – сказал Винн.

– Зачем?

– Боюсь, что бандиты поднимутся к нему, когда мы их выбьем из деревни. После драки так приятно сорвать на ком-нибудь зло. Мне бы не хотелось, чтобы старик пострадал из-за того, что мы щелкнем по носу Кальверу. Кроме того… – Винн откашлялся. У него всегда першилоо

в горле, когда он неожиданно для себя начинал говорить то, о чем хотел бы промолчать, но слово уже вырвалось… – Кроме того, это обязательное правило. Перед боем все гражданские лица должны быть собраны в одном месте.

– Зачем?

– Для их же собсттвенной безопасности. Кроме того, кхе-кхе, среди них могут оказаться те, кто сочувствует противнику, или его агенты, или возможные перебежчики. В общем, вполне разумное правило.

– Ты все делаешь по правилам? – спросил Крис.

– Нет, конечно. Но посоветовать-то могу?

Поднявшись по горной тропе, они остановились у фермы Старика. Крис обратил внимание, что Старик жил хотя и отшельником, но отнюдь не был аскетом и хозяйство имел вполне зажиточное. На сочной горной траве паслось с десяток крупных серых коз. По тропе перебегали нарядные цесарки, которые не преминули поднять крик, предупреждая о приближении гостей. На кукурузном поле высились густые ряды разной высоты. Поближе к дому растения были высокими и с початками, однако чем дальше уходили ряды в поле, тем моложе были побеги. Видимо, Старик высаживал эти ряды в разное время, вот только зачем?

Крис потихоньку спросил об этом Винна, но ответ получил от Старика, издалека расслышавшего вопрос.

– Здравствуйте, здравствуйте, амигос. Сразу видно городского человека. Только городской человек не чувствует разницы между молодой кукурузой и старой. А я, знаете ли, люблю молодую, мягкую… – Он смущенно улыбался, потирая седую бороду. – Вот она у меня и созревает понемногу. А много мне и не надо.

Крис посмотрел вокруг. Отсюда горы казались еще величественнее, чем из долины. Здесь, на высоте, воздух был чище и прозрачнее. Безжизненные скалы по ту сторону долины казались необычно близкими. Дальше лежала еще одна долина, и там тоже жили люди. А еще дальше высилась синяя стена далеких гор, и Крис видел отсюда, как густо они испещрены голубыми и коричневыми тенями скал, обрывов, разломов… Вершины скрывались в плотных серых облаках, а над этим слоем облаков клубились другие, они вздымались в небо, словно продолжение гор. И кто знает, что мы увидим, если поднимемся выше гор, выше облаков? Какие еще высоты?

– Красиво, не правда ли, – сказал Старик, проследив взгляд Криса. – Жить надо в горах, и как можно выше. Это полезно для здоровья и главное – для духа, для веры, в конце концов. Нескромно сказано, но я чувствую, что здесь нахожусь ближе к Богу, Надеюсь, мои чувства не связаны с возрастом. Но вы, похоже, поднялись сюда не для того, чтобы слушать мою болтовню?

– Мы хотим забрать вас с собой в деревню, – сказал Крис. – Здесь опасно оставаться.

– Нет, спасибо, – решительно отказался Старик.

– Рохас приготовил комнату для вас, – сказал Винн.

– Рохас? Да вы что? Он же замучает меня своими рассуждениями.

– Вы можете остановиться в любом доме, – сказал Крис. – Вам все будут рады.

– Они-то будут рады, – Старик ласково улыбался, словно говорил о своих внуках. – Но знаете, ведь все они крестьяне, люди земли. Они не могут говорить ни о чем, кроме удобрений и женщин. Насчет удобрений я вряд ли услышу от них что-то новое. А что касается женщин, то я перестал ими интересоваться, как только мне стукнуло восемьдесят пять. Всему, знаете ли, свое время.