Великолепная семерка
Шрифт:
На углях очага томились глиняные горшки, источая соблазнительные запахи. Рядом с очагом на каменном столике жена Сотеро раскатывала каменной скалкой шарики кукурузного теста. Другая женщина бросала получившиеся плоские кругляши на раскаленную сковороду, переворачивала, а потом складывала в стопку. Не давая им остыть, ковбои хватали лепешки и обмакивали в миску с соусом. Пышущее жаром тесто смешивалось со жгучей пастой, и, проглотив эту огненную смесь, каждый тянулся к стаканчику с пульке, чтобы легкой пеной загасить пожар в желудке. Это была легкая закуска, предлагаемая для возбуждения аппетита.
Отвыкшие от женского внимания, ковбои, в основном Винн, с интересом следили за порхающими вокруг большого деревянного стола пышногрудыми мексиканками, которые с каменными лицами накладывали им еду. Винн попытался растопить лед между мужчинами и женщинами, и у него это неплохо получалось: пара вполне пристойных, хотя и не без пикантности, шуточек долетела до очаровательных ушек с яркими сережками. Красавицы отвечали Винну ослепительно белыми улыбками и посылали в его сторону благосклонные для первого знакомства взгляды.
Чико не без удовольствия заметил среди женщин свою недавнюю пленницу, Луиситу. Неся в руках миску, полную дымящихся бобов, она приближалась к нему. Малыш подставил свою тарелку и с удивлением наблюдал, как туда одна за другой шлепнулись три большие ложки бобов. От такой порции даже великан О'Райли получил бы несварение желудка, не говоря уже о Чико, который был чуть ли не на половину меньше ирландца. Малыш так и не понял, было ли это выражение особой признательности или, наоборот, продолжение утренней дискуссии другими средствами. Винну, сидевшему по соседству с ним, Луисита положила всего четверть ложки.
– Огромное спасибо, сеньорита, за столь вкусный и удивительно сытный ужин, – отпустил ей вслед Винн.
Он уже примерился, как бы поменяться порциями с Чико, но тут к нему подплыла аппетитная сеньора, и его тарелка наполнилась не менее аппетитной горкой риса. Сеньора успела улыбнуться Винну в ответ на его восхищенный взгляд, после чего, качнув бедрами и нацепив на лицо прежнюю каменную маску, пошла к равнодушно ждавшему своей очереди Брику.
Тарелка Брика сверкала девственной чистотой, словно ее не касалась сегодня ни единая крошка еды. Сеньора виновато поцокала языком и наложила Брику египетскую пирамиду риса. Затем повернулась к подносу, где стояли чашки с соусом, и выбрала соус погуще да поострее. А когда хотела полить этим соусом рис на тарелке Брика, ее брови изумленно выгнулись, а рука застыла, как у жены Лота: соус медленно и тягуче капал на пустую, девственно чистую тарелку.
Праздник мексиканской кухни был несколько омрачен, когда в комнату ввалился О'Райли. Его лицо было как всегда угрюмым и не сулило едокам ничего хорошего. Взглядом, полным благородного негодования, он обвел комнату, в которой воцарилась гробовая тишина. Подождав, пока Гарри дожует и со стоном наслаждения проглотит рис, он вышел на середину комнаты, сложил руки на груди и сурово произнес:
– Что? Вкусно?
– Да. А что случилось? – заранее признавая себя виновным, ответил за всех Ли.
Гарри, целиком поглощенный процессом собирания риса, кусочков мяса, соуса и резаной травы на одной ложке, был единственным, кто не заметил обличительного взгляда ирландца.
– Цыпленок и бобы под острым соусом с рисом, очень недурно, – бодро ответил он и, наконец, отправил ложку в рот, при этом глаза его закрылись от удовольствия. – М-м-м… Присоединяйся, дружище.
О'Райли оглядел сидящих за столом с высоты своего роста и упер руки в бока. Все молчали, отставив еду. Видимо, Гарри закрыл глаза не слишком плотно, потому что он перестал жевать и встревоженно повернулся к ирландцу.
– Кстати, из чего они тут делают вот это пюре? – спросил он уже без былого энтузиазма.
– Это? – ирландец поднес чашку к лицу, понюхал. – Это паста из авокадо.
– Я так и думал! – обрадовался Гарри. – Очень, очень недурно.
– А вам известно, чем питаются местные жители с тех пор, как мы сюда приехали? – сухо поинтересовался О'Райли. – Они едят лепешки из кукурузной муки с горсткой вареной фасоли. И все. Очень недурно, да?
– Погоди, погоди, – Гарри протестующе замотал головой, торопливо дожевывая. – Во-первых, я обожаю эти их лепешки, тортильи с начинкой. Дайте мне десяток таких лепешек, и я буду сыт весь день. Во-вторых, что плохого в том, что для гостей они приготовили праздничное угощение? Если бы они всей деревней приехали ко мне в гости, я бы тоже не пожалел последнего цыпленка. И в-третьих, я предлагаю разделить этот торжественный ужин с местной детворой. Пусть и для них будет праздник.
Винн восхищенно аплодировал, Чико подбросил вверх шляпу, и даже Брик улыбнулся. Собрав со стола, они расположились во дворе и принялись раздавать пищу набежавшей детворе. Винн, правда, и из этой ситуации постарался извлечь пользу. Накладывая «рис по-испански» очередному мальчугану, он не забывал спросить, а нет ли у того, случайно, старшей сестры?..
ВИНСЕНТ КРОКЕТ, ЧЕЛОВЕК ПОВЕЛИТЕЛЬ КОЛЬТА
Я знаю только два способа стрельбы: как стреляют белые люди и как стреляют красные люди. И я могу научить вас обоим способам. Все зависит от того, чего вы хотите в тот момент, когда тянетесь к револьверу.
Белые люди стреляют, чтобы спастись. Красные стреляют, чтобы убить.
Отец рассказывал мне, как он подползал к цепям янки во время боя на расстояние не больше сотни Футов, и они палили в его сторону из всех своих мушкетов [8] , да так, что стоял непрерывный гул, и лес за его спиной стонал и трещал от их пуль. А отец, лежа за кустом, спокойно валил одного офицера за другим. Секрет прост – они не видели его. Они стреляли, чтобы отпугнуть врагов. А он не считал их врагами. Он просто поражал не очень подвижные мишени.
8
Мушкет – американское обозначение армейской винтовки.
Поэтому белым людям нужно много патронов. Ящики патронов. Вагоны, эшелоны патронов. А еще им нужно много пушек и снарядов, потому что пушки стреляют дальше и громче и должны лучше отпугивать врагов. И поэтому белые люди строят заводы, на которых они могут сделать еще больше патронов и снарядов, чтобы уж наверняка запутать всех своих врагов
Правда, пожив в больших городах (а я бывал и в Мемфисе, и в Денвере, не говоря уже о Новом Орлеане), я начал сомневаться в том, что стиль стрельбы белого человека основан только на страхе. Я даже стал подумывать, а не торговцы ли патронами придумали такой стиль? Он плох в военном отношении, но так выгоден в торговом! Я мог бы, наверно, докопаться до истины, если бы остался служить в кавалерии юнионистов.