Великолепная семерка
Шрифт:
– Хорошо, – сказал он хрипло и откашлялся. – Хорошо. Значит, вы собираетесь меня убить?
– Представь себе, – Сантос рассмеялся.
– Тогда, сеньор… У меня к вам деловое предложение. Как я понимаю, ваши винтовки тридцатого калибра наделают много дырок в моем костюме. Джентльмены, вы не представляете, сколько мне пришлось заплатить за него лучшему портному Остина! Может быть, вы позволите мне раздеться перед этой малоприятной процедурой? За целый сюртук вам дадут не меньше тридцати долларов! Но если в нем будет дырка, вы не получите
Он стянул свой черный сюртук и аккуратно положил его на траву.
– Ты совсем свихнулся, бедный гринго, – сказал Сантос. – Тридцать долларов?
– А мой жилет! – сказал Ли Броуди, торопливо расстегивая перламутровые пуговицы сверху вниз. – Это же пешаварский шелк! Это золотое шитье, джентльмены!
Его пальцы спустились к поясу и скользнули за спину. Сантос обернулся к своим людям и сказал:
– Вот она, молитва гринго! Тряпки, доллары, золото…
Бандиты принялись кивать своими сомбреро, приговаривая что-то осуждающе, и Сантос не услышал, как щелкнул взведенный курок. А когда он снова повернулся к раздевающемуся гринго, тот уже выстрелил из своего короткоствольного револьвера. Три выстрела прозвучали слитно, как один, и гринго нырнул в траву. Рядом с Сантосом повалились трое его людей.
Четвертый захрипел, схватившись за горло, и опустился на колени, секунду спустя он уже корчился на траве, суча ногами, и из-под его пальцев, сжатых на собственном горле, торчала рукоятка ножа и хлестала пульсирующая красная струя.
Пятый кинулся бежать, его черная шляпа мелькала и подпрыгивала над кустарником, и кто-то уже гнался за ним.
Сантос выстрелил в гринго и понял, что промахнулся. И тут же чья-то железная рука схватила его запястье и вывернула назад, и земля кинулась ему навстречу, горячо и больно ударив в лицо колючей травой.
Потом его подняли с травы и поставили на колени.
Гринго, похожий на священника, застегнул жилет и подошел к нему, держа в опущенной руке короткоствольный кольт.
– Можешь молиться, – сказал он Сантосу.
– Лучше отпустите меня, – сказал Сантос. – Если я не вернусь, вы далеко не уйдете.
– Вижу, ты не понял, что случилось.
– Я все понял. Со мной можно договориться, сеньоры, и вы останетесь живы.
– Но ты понял хотя бы, что пленных перед расстрелом надо обыскивать? – спросил гринго, поднеся к его лицу свой маленький кольт.
– Вот это я запомню на всю жизнь, я уж не такой дурак, – искренне сказал Сантос.
– Жаль, – сказал гринго. – Лучше бы тебе оставаться дураком…
Ли Броуди нажал на спуск, и Сантоса отбросило от него. Брик сказал, вытирая нож о поля чужой шляпы:
– Зря. Их надо вешать.
– Чико, поищи, где-то тут наше оружие, – распорядился Крис.
Чико был единственным, кто остался на месте, когда Ли Броуди достал из-за спины припрятанный кольт. Он не мог видеть, происходящего, стоя за спинами Гарри и Брика. А когда раздались слитные выстрелы, все его друзья кинулись врассыпную. Брик метнул
Все это произошло так быстро, что Чико не успел даже опустить рук, которые сложил перед грудью, шепча молитву.
– Чико! – повторил Крис, стараясь вернуть Малыша оттуда, где он уже наполовину парил. – Посмотри, вон на той лошади какой-то мешок.
Дрожащими руками Чико развязал его и вывалил оружие на траву.
Он нашел свою новенькую кобуру среди кучи потертой амуниции и принялся одеваться. Дрожащие пальцы не слушались его.
– Эй, Малыш, да тебя просто лихорадка колотит, – сказал Винн, разгребая кучу. – Ты не простыл по дороге?
– Я? Нет, я не простыл, – сказал Чико. Губы его тряслись, но когда он начал говорить, дрожь быстро прошла. – Меня колотит из-за этих грязных предателей, этих фермеров! Я знал, что нельзя с ними связываться! Грязные крестьяне! Ничтожные людишки. Откуда им знать, что такое честь, достоинство. Родную мать способны продать… Никогда не прощу им такого предательства… Как же я их ненавижу…
– Так ненавидеть можно только родных, – заметил Крис, застегивая свою кобуру.
Чико застыл. Гневное выражение на его лице постепенно сменилось выражением страдания.
– Родных? Да, я такой же, как они, – сказал он, словно признаваясь в преступлении. – Я вырос в точно такой же деревне. И если бы ничего не случилось, я мог бы стать таким же фермером, каким был мой отец. Я мог бы жениться и жить как все. Кто помешал мне? Оружие. Во всем виновато оружие. Когда у человека есть оружие, у него есть власть. Он будет командовать другим человеком, безоружным. И я тоже взял в руки оружие. И теперь мне не нужна земля, не нужна жена. Разве я в этом виноват?
Крис похлопал его по плечу:
– Ты ни в чем не виноват, Малыш И своим оружием ты управляешь не хуже, чем твой отец управлял стадом. Всему свое время. Время стрелять, и время сеять.
– Скажи мне, какое время наступило для нас сейчас? – спросил Чико.
– Ну, у нас есть еще пара часов до стрельбы. Чтобы потом кто-то мог выйти в поле. И сеять за нас.
Брик надел свой пояс, проверил револьвер и вложил его в кобуру. А потом произнес свою самую длинную фразу:
– Не было еще такого. Чтобы кто-то приказал мне бросить оружие? И остался жить?
Он первым поднялся в седло и тронулся вдоль ручья, не дожидаясь остальных. Чико растерянно посмотрел ему вслед Брик ехал обратно в деревню.
Гарри привязал к седлу своего коня повод одной из бандитских лошадей.
– Хоть не с пустыми руками вернемся, – бодро сказал он, вставляя ногу в стремя. – Брик, ты куда? Нам вниз по течению.
Брик, не отвечая, удалялся вверх по широкой тропе. Вот он свесился с коня, подобрал с травы винтовку, брошенную бандитом, и воткнул ее в подсумок за седлом.