Великолепная семёрка

Merlin Merlin Merlin

Впрочем прибавление семейства прибавило мне и забот о прокорме оного. Поле мое было вполне себе плодородным, но не очень большим. И расширить его было довольно проблематично - вокруг него стояли вековые дубы. Пришлось подбирать новое место, и в километре от старого удалось найти смешанный лесок гектаров так на пятнадцать. Там в основном сосны стояли вперемешку с березами и осинами, так что и стройматериал появился хороший и дрова. До осени срубил нормальную избу, даже с печным отоплением, переселил туда укрощенных баб с детишками.

И наконец закончил установку по ожижению торфа. С тонны этого торфа получалось

литров двести пятьдесят именно жидкости (слегка похожей на нефть), из которой потом перегоном удавалось выделить литров пятьдесят приличного бензина и столько же - чего-то, напоминающего солярку. А еще получалось много газа, который я использовал для выплавки железа. В болоте-то, кроме торфа, оказалось много болотной руды, так что грех было не воспользоваться. Тем более что огнеупоров для небольшой домны и для маленького конвертера у Петровича в запасе хватило, так что выплавить с тонну средненькой стали было для меня не столько работой, сколько развлечением.

Впрочем, и иных развлечений мне хватало: наманы никаким общественно полезным рукоделием не занимались принципиально. Бочки, лари, мебель всякую - все делал один я. И приходилось много делать: емкостей для запасов продуктов требовалось все больше. Да и подрастающее поколение приходилось уже учить - девки мои, освоив пару десятков слов, на этом и останавливались, и мне не хотелось до конца жизни слушать "моя какать, твоя пить".

Глава 10

Еще пять лет пролетели практически незаметно. Укрощенные девки подросли и периодически (раз в полтора года) рожали мне новых детишек. Так что к концу пятилетки их было уже три десятка.

Росло и племя наманов: в нем, кроме уже троих мужчин и шестерых женщин сейчас насчитывалось и два десятка детей.

С прокормом двух племен особых проблем не было: после того как я год назад расчистил третье поле и планомерно увеличил первое у меня было с полсотни гектаров пахотных земель. Применяя трехпольную систему земледелия и обильно удобряя поля я получал вполне приличные урожаи. А удобрения мне давали многочисленные свинки (путем селекции потомства мне удалось получить маточное стадо в десяток розовых свиней), которых по осени было как правило с полсотни, и десяток коровок-туриц. Ну и перепелки: поскольку перепелиные яйца были мелкие, я держал их в перепелятнике пару сотен сразу.

Весной седьмого года моего пребывания тут наманы решили, что охотничьи угодья (коими они считали окрестности радиусом километров в тридцать) подистощились и решили на лето куда-то откочевать. Я бы и не узнал об этом их решении - раньше они уходили молча и неожиданно - но они попросили меня позаботиться о трех явно слабеньких младенцах, с которыми оставалась в качестве кормилицы Няня и старшая из девочек (лет уже наверное четырнадцати) Лили. Я конечно пообещал позаботиться, тем более Лили как раз была одной из укротительниц кроманьонок (которые без ее направляющих пинков вообще ничего делать не хотели) , и наманы ушли.

Осенью никто не вернулся. Поскольку неандертальские младенцы уже кормились кашами и турьим молоком, Няня тоже снялась и ушла искать пропавшую родню. Вернулась она уже в начале ноября, вся жутко израненная, и сообщила что больше никто никогда не придет. Насколько я понял из ее путаных рассказов и картинок, племя налетело на саблезубых тигров после охоты на мамонта.

Следующей же весной я понял, как много потерял с гибелью наманов. Новых полей я сам устроить себе не мог, поэтому пришлось обходиться тем, что они успели сделать, да и перетаскивание огромного количества всякого сырья стало весьма затруднительным. Ведь на полевой сезон мне требовалось с полтонны горючки, а это - тонн двадцать влажного торфа. Пришлось завязать и с металлургией: дров для добычи угля я просто физически натаскать не мог.

Впрочем, и уже сделанных запасов мне вполне хватало. Под неусыпным руководством Лили дикие кроманьонки исправно собирали желуди, таскали сено, собирали грибы и ягоды. Так что на зиму у нас всегда были полные погреба сушеных и соленых грибов (соли я успел натаскать почти три тонны, хватит надолго), рыбы, мяса в мороженом и живом виде. А так же овощи, мед, зерно - всего было в достатке.

С окончанием полевого сезона я устраивал для старших детишек "школу", в которой рассказывал как правильно применять трехпольную систему, как выращивать овощи, как ловить рыбу и ухаживать за животными и птицей. На уроках труда я лепил с детишками всякие глиняные горшки, и показывал как украшать их, оставляя на свежей глине отпечатки веревочек.

Так прошло еще десять лет.

Глава 11

Поскольку трудился я буквально не покладая рук, племя мое потихоньку разрасталось. В нем было уже больше сотни человек, из которых больше трех десятков уже довольно успешно трудилось. Уже и несколько внуков моих народились. И я потихоньку стал отлынивать от работы, благо подросшие детишки сами уже вполне справлялись с текущими делами.

Лили и три подросших девочки-неандерталки, которых я без затей назвал Меме, Бебе и Нюню, поддерживали в племени приличную дисциплину и все были счастливы. Одно беспокоило Главную Укротительницу: наши постоянные попытки никак не приносили совместного потомства. И она время от времени отправлялась на поиски соплеменников, чтобы решить эту задачу. Но задача решаться не спешила - насколько я понял, Хомо в любом виде были пока довольно редкими животными на планете.

Однако кто ищет, тот всегда найдет: к исходу восемнадцатого года моего пребывания тут Лили привела к моей уже немаленькой деревеньке небольшое племя неандертальцев. Совсем небольшое, в нем было трое мужчин в возрасте от лет четырнадцати до двадцати-двадцати двух и одна женщина с ребенком лет трех. Они перезимовали в старой стойбище наманов, которое Лили сохраняла в рабочем состоянии все эти годы, но весной собрались уходить. Хозяйственная деятельность сильно сказалась на окружающей природе, и им это очень не понравилось.

Ушли с племенем и мои неандерталки. Впрочем, перед уходом насовсем все племя куда-то смоталось недели на три, и в качестве "выкупа" притащили мне еще одну кроманьонку.

От прежних она отличалась тем, что была светлокожей, русой, с серо-голубыми, как у наманов, глазами, умела разговаривать и много чего делать руками. Лили сказала, что это - редкий представитель вида Хомо, из тех, которые живут где-то севернее, и жила она с детства в другом племени неандертальцев, а потому не дикая, а вовсе даже домашняя. И зовут ее Эйва.