Великолепный самозванец
Шрифт:
– Ну, это ведомо, – Отрепьев продолжал со смехом, – пожалуй, лишь папскому нунцию в Кракове, да, возможно, вашему отцу. Впрочем, какая разница, кто он, если он достаточно презентабелен, чтобы одурачить простых московитов. Этот петух способен кукарекать?
– Говорю вам, он самый настоящий царевич, я в этом ничуть не сомневаюсь. Он будет громко кукарекать, будьте уверены…
– А с какой стати мне и вам, Земский, так со всем этим носиться? Нас-то это как касается? То, что его преосвященство нунций выиграет в случае его успеха, если царевич сумеет восстановить свои права, я охотно верю. Но нам зачем сказали? И какова ваша роль в этой игре?
– Великая, – сказал я и принялся объяснять, что Отрепьеву поручено пробудить и упрочить симпатию среди запорожских казаков, а также, если получится, среди казаков на Украине. – Столь романтичная сказка и перспектива сулящего добычу приключения быстро захватят воображение этих бравых ребят. – Я упомянул также, что, если сотрудничество Отрепьева окажется успешным, оно будет щедро вознаграждено. – Какой контраст между вашим нынешним положением в вашей стране, точнее вашим изгнанием, и тем, что вы можете получить, когда Дмитрий с триумфом войдет в Москву, в значительно мере благодаря вам и вашим казакам. Да вы, любезнейший, сможете стать правой рукой государя и просить любую награду!
– К примеру, предпочтение в выборе церкви. Вы забыли, что я являюсь – или являлся – священником Восточной церкви. Что если я попрошу царевича или, скорее, католиков, которые стоят за этой марионеткой, тянут за нити и управляют его руками и ногами, – что, если я попрошу этих людей отдать предпочтение церкви, которую они намерены уничтожить? Расслабьтесь, дружище, за свою работу я хочу получить деньги. Заключите для меня сделку с вашим кардиналом, и я помогу выскочке, чем смогу.
– Почему вы называете его выскочкой? Вы же ничего не знаете об этом человеке, кроме того, что я вам рассказал? – горячо возразил я.
– Да по мне, зовите его, как хотите! – рассмеялся он, – Мне нет дела до того, кто он. Разумеется, он отвечает целям кардинала, кто бы он там ни был. Мы же знаем, что кардинал – иезуит до мозга костей, и ему все равно, кто этот Дмитрий – сын Ивана или сын Вельзевула, князя тьмы. Для меня это так же неважно, хотя я не понимаю, отчего его преосвященство, имея столь высокое мнение о моих добродетелях и способностях, не выбрал меня в качестве орудия для этого благочестивого плана. В чем я уступаю идеалу в лице этого парня?
– Вы говорите глупости, Отрепьев, – сказал я сердито. – Я больше не намерен тратить на вас время. Дмитрий – это Дмитрий, истинный царь России, я вы – Отрепьев, монах, лишенный сана и привилегий, изгнанный из своей страны. Ну, идите, скажите простым московитам, что вы их царевич, – посмотрим, что они вам ответят. Они скажут: «Ты Отрепьев, священник без веры, уличенный в постыдных деяниях, за которые мы тебя лишили сана и изгнали давным-давно. И ты хочешь вернуться к нам назад царем?» Не сомневаюсь, что ваш путь из Москвы окажется намного быстрее пути туда!
– Да я просто пошутил, – сказал он, насупившись. – Но, если вашим иезуитам нужны мои услуги, им придется раскошелиться.
В конце концов, Отрепьеву было обещано ежемесячное жалование, поскольку его услуги были очевидно важны для нашего дела, и он должен был отправиться к казакам с миссией, сходной с моей собственной среди поляков. Ему предстояло пробудить интерес и симпатию, разжечь желание пуститься в сулящие выгоду приключения. Что до личности Дмитрия, на нее нужно было скорее намекнуть, нежели описывать. Нет нужды вдаваться в детали того, как и где царевич провел свою юность. Достаточно сказать, что он соответствует всем представлениям о том, каким должен быть великий царевич: красивый, храбрый, жизнерадостный, аристократичный, блестящий наездник и прекрасный фехтовальщик.
– Он и вправду таков? – спросил Отрепьев, почему-то покраснев.
– Точно таков, – отвечал я, – он превосходит любого московского царя, о котором мы когда-либо слышали, ведь они варвары по большей части во всем, что касается манер, воспитания, образования…
– Но откуда же все эти привлекательные свойства и добродетели? – рассмеялся Отрепьев. – Если то, что я слышал, правда, его отец и дед не отличались великими царственными качествами. А уж по части красоты они…
– Пфф! – ответил я. – Не морочьте мне голову, пока я не разозлился. Если бы всякий сын вырастал таким же или хуже, чем его предки, человеческая раса не смогла бы последовательно развиваться и двигаться вперед. Ну а образование может многое сделать для человека.
– Ну да, ну да, – снова засмеялся Отрепьев. – Как и кардинал, когда у него есть намерение или когда он видит в этом выгоду. Этот ваш кардинал – проницательный человек, и я весьма уважаю его, поверьте. Будем надеяться, что вновь обретённый царевич сделает для него столько же, сколько он сделал для вновь обретенного царевича; тогда, полагаю, все мы будем вполне довольны!
ГЛАВА V
Итак, Отрепьев отправился к своим казакам, в то время как я уехал распускать среди Сандомирских панов слухи, которые будут набирать силу до тех пор, пока шум людских голосов не потонет в звоне московских колоколов, радостно возвещающих о коронации нового царя Московии.
– Быть может, нам стоило найти другого человека для внедрения к казакам? – сказал я, прощаясь с Мариной. – Мне совсем не нравится этот Отрепьев, пускай он умен и искусен в делах, но я ничуть ему не доверяю.
– Я тоже, – ответила Марина, – по другим причинам.
– По каким же? – удивился я. – Уж не осмелился ли он…
– О, он осмелился, – рассмеялась она, – возжелать то, что принадлежит другому мужчине – моему возлюбленному, – и даже грозил, что случится то и сё, если он не получит того, что должно ему принадлежать. В самом деле, он вовремя уехал.
– Матерь Божья! Он на такое осмелился? – воскликнул я. – И как же он угрожал?
– О, это было неясное загадочное бормотание: однажды я узнаю, что упустила нечто грандиозное, и все в таком духе. Не знаю, что вы там пообещали этому человеку за его услуги, но он явно рассчитывает на свое будущее величие.
– Пусть рассчитывает на что хочет, – рассмеялся я, – до тех пор, пока вы ничего не пообещали ему в ответ на его ожидания.
– Я ему велела показать мне товары, которые он продает, до того, как просить назначить за них цену. Я не стану покупать то, чего не видела, сказала я ему, но, раз вам нечего предъявить, кроме Отрепьева, которого мы все знаем, не о чем и торговаться.