Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры
Шрифт:
– Трофеи достаются лишь победителям. Догоняйте, Ваше величество.
Минар втянул ночной воздух. Смолист, едок и вкусен. Хорошо горят поленца в каминах. Хорошо освещают дома березовые лучины. Хоть и не нужно топить – стены из пропитанных бревен держат жар хорошо – а люди по привычке топят, огонь успокаивает, согревает не то, что тело – душу. Бывший воевода сидел на завалинке и поправлял косы. Хоть довольствия было предостаточно, но без дела сидеть не привык. На старости лет устроил лавку, продавал ножи, плуги, точил мечи и сабли, набивал болты и ломы. Вышел
Раздался вскрик. Ткач фыркнул:
– Сколько можно? Молодица воет, аки дикая волчица. У меня уже голова болит и руки дрожат! А из-за этого – стежок неровный, нельзя мне так.
Воевода оскалился, на свету заблестело два золотых зуба:
– Вспомни себя в двадцать лет, старик.
– Я в его годы, работал без продыху – белил ткани, собирал станки, да учился шить.
Ночь разорвали стоны.
– Эх, хороша девчонка, – Минар шоркнул бруском по железу. – Недаром говорят, что манохайки – лучшие жены и любовницы. Не зря взяли мальца на совет. И дружбу с небтом устроил и кровные связи. Стоящий правитель выйдет.
Ильдефонс фыркнул, Минар довольно поднялся, затушил лучину:
– А вопли… Это пройдет. Лет через пятнадцать, не больше.
Собрание ожидающе внимало молодому правителю. Лавьен ценил время и не тратился на высокопарные дифирамбы. Коротко и по существу изложил план. Нынешнее положение дел его не устраивает. Выделенное для прецарствия поместье знатно и крепко, а земли крестьян плодородны – но для серъезных дел это место надобно превратить в город – а значит, нужны места под кузни, дороги, рынки, термы, стражу и лавки. Для равновесного обмена каждый житель может оставить дом на своем месте, но поля важно вынести подале – для мирной пахоты и защитить от неизменно заводящихся городских воришек. Первый год засеянные уже поля трогать не будут. Но вот его, царевича указ: перенести поля на три дня конного пути, а на расстоянии двух конных и одного пешего начать возводить городскую стену.
Вече волновалось, слышались гневные окрики. Полетело в царевича и куриное яйцо. Юноша легко поймал его и отправил точно в лоб возмутителю – больше никто кидать не осмелился. Лавьен наказал говорить по одному и наскоро разобрался с вопросами. Через час толпа уважительно гудела и, как доносили слуги, люди поняли и, что важнее, приняли волю правителя. Похудевший за эти пару часов, средний, удовлетворенно вздохнул. Мосвен понимающе обняла мужа и в эту ночь они порешили лечь раздельно.
Лавьен распахнул окно. Закат раскрасил небо кровью. «Кровью и потом» – юноша уселся за письмо.
«Уважаемый Хальбус. Искренне благодарю Вас за участие в совете небта. Меня восхищает инженерный гений вашего народа. Идея о черных тропах и невесомых безлошадных повозках вдохновляет. Я верю, что изобретение это позволит наладить торговлю, а может и возить людей. Примите мои дары – по геру изумрудов, агатов и рубинов. Я хочу приготовить для ваших инженеров уникальное место для экспериментов. В обмен на разрешение использовать их разработки обеспечу четырех инженеров всеми необходимыми средствами, материалами и правами. С надеждой
Юноша запечатал письмо сургучом, протянул на щипцах пласт мяса жемчужному стригу.
Глава 21. Киримету
«Я… тело?!»
Он сидел на сырой траве. Ночной лес. Глаза – у него есть глаза! – пожирали черную темноту, редкие светящиеся точки в небе, серые силуэты деревьев.
«Глаза… кожа…»
Странное ощущение температуры. Ему захотелось прикрыть телесный покров – падающие капли воды и ветер оставляли неприятное ощущение, заставляли все внутри сжиматься, выталкивать энергию мелкой дрожью наружу.
Киримету сжался в комок и обхватил себя руками, пытаясь сохранить тепло. Ладонь укололо. Мятущийся, воплощенный в теле дух, вытащил из себя странный предмет, уставился на темный треугольник. Что-то подсказало ему, что это застрявший в плече наконечник стрелы.
«Должна быть боль…»
Боли не было. Киримету припоминал все, что ему известно о мире смертных. Грудь вздымается – значит, он дышит. А дышащие существа не могут быть порождениями магии – то есть, должны испытывать боль. Пальцы потянулись к плечу. Крови не было – лишь твердая, с утолщениями кожа слегка рассечена – но кромки плотны, необычно для живых. Будто не шкура, а броня.
Дух-гвельт решил ощупать доставшуюся ему плоть и хотя бы таким образом составить свой физический портрет.
Руки и ноги длинны относительно тела, их строение не приспособлено для бега на четвереньках.
«Хвала богам, я – двуногое!»
Холмики под ключицами недвусмысленно указывали, что с виду страж-неудачник выглядит как самка. Что же, в большинстве миров самки миролюбивей, выносливей и умнее самцов. Скорее всего ритуальные бои ему не грозят. А вот ухаживания… Руки скользнули к бедрам, отодвинули полы платья.
Киримету был доволен и в теле это проявилось странным хмыканием.
«Бердаш! А значит и ухаживания не страшны»
В некоторых культурах и расах существовали легенды о небесных людях, существах третьего пола – с виду человек, но не имеет природного, а потому естественного, влечения. Часто за бердаче (на азотянском наречии – бердашей) принимали особей с отклонениями – мужчин, считающих себя женщинами, женщин, думающих, что они – мужчины. Настоящих бердашей редко находили – таковые вообще не открывали сексуальных предпочтений – да и приходили в мир телесный не для того.
Часто бердаши становились мифическими героями, легендами, примером для подражания. Неужто и ему предстоит стать героем?
Киримету нащупал ожерелье. На жиле болталось два холодных кубика. Пальцы ощутили выдавленный рисунок – в голове вспыхнуло яркое, до боли знакомое изображение символов.
«Тау-игра»!?
Голоса у его тела не оказалось. Гвельт застыл в изумлении, перед глазами завертелись сотни образов-воспоминаний, в висках застучало.
Едва буря в голове утихла, дух ощутил, как сознание затухает, вытесняемое какой-то незнакомой, неумолимой силой. Как сопротивляться неизвестному? Последним образом перед провалом был силуэт красивой мускулистой женщины.