Вельтаншаунг. Уровень второй
Шрифт:
Он важен для них, этот малыш. Не сам ребенок, а то, сколько он выдержит издевательств над собой, пока не умрет на разделочном столе проклятых ученых!
Мне стало жаль бедолагу. Но что я мог для него сделать? Тут самому бы выжить. И все же…
Я подхватил визжавшее чадо и вышел обратно в коридор.
И что дальше? С ребенком на руках я не смогу стрелять. Его негде спрятать, ведь он живой. Он будет орать, пока его не найдут. Нести с собой – на его вопли сбегутся, как на рев сирены. Его в рюкзак к остальному реквизиту не впихнуть.
Младенец продолжал разрываться, привлекая к себе внимание. Пеленка была сухой и не пахла. А молока у меня не было. Это что, квест такой? Найди бутылочку, покорми малыша, оттащи его к матери, спаси бедную женщину, что непременно висит на цепях и умирает от жажды.
Вот куда теперь?
Вопли «мелкого» сделали свое черное дело. Я услышал лязг открываемых дверей и сзади, и спереди. Все, попал я с этим ребенком!
Положив дитя у стеночки, щелкнув затвором, я кинулся к первой двери. Там меня поджидали. В небольшой комнатушке за столом стоял автоматчик. Он был напряжен. Увидев меня, немец пнул стол, перевернув его щитом, и тут же нырнул в это импровизированное укрытие, на ходу открывая огонь.
Пули просвистели прямо у моего виска. А сколотый кусок кирпича – маленький, но шустрый, царапнул в районе локтя.
Я успел отскочить, пули, стаей рассерженных неправильных пчел, пронеслись мимо.
Ну что же они, уроды, так быстро всему учатся? Наверное, это круто, когда лупишь по нацистским гадам, кликая автоматные очереди мышкой. Клево столкнуться с искусственным интеллектом. Но, стоит попасть внутрь игры, и это веселье видится совсем по-другому!
Все, больше никаких патчей и бонусов от производителей! Тут бы до конца игры живым дойти. А все усовершенствования мне вовсе не на руку.
И ведь пульт разбился – пока не пройдешь всю эту «красотень», назад в игру не выкинет. Облегчил себе жизнь, называется!
Позади громыхали приближающиеся шаги. Судя по всему, меня пока не видели. Но вот двое, что мчались по встречной, радостно закудахтали. Наверное, приглашали поужинать.
И тот, что в комнате притаился за перевернутым столом, тоже не спешил умереть. Обложили!
Я упал на пол. Немцы впереди повторили мое движение. Да они умнеют прямо на лазах! Ох, не к добру это!
Я сделал пару одиночных выстрелов, но пули не долетали. Фашисты намеренно залегли так, чтобы оказаться вне зоны поражения. Они ведут себя все более странно. Прямо как живые. Точно, в самом деле, боятся смерти. Но у них ведь тут «День Сурка» – им-то чего бояться? В жизни не поверю, что картинки умирают! Перезагрузка – и ты как новенький!
И тут возле меня что-то упало.
Граната! Мы такие в школе метали. Только они у нас из алюминия были. Правда, если в голову прилетит – мало не покажется.
Сейчас рванет!
Решение пришло
Я схватил «подарок» и переправил его в распахнутую дверь.
Немец за столом отчетливо хрюкнул. Наверное, от удивления. А потом как шарахнуло!
Хорошо, что я лежал за стеной, а не на самом выходе.
Взрывной волной сорвало дверь с петель и протащило до самой стены. Из комнатушки рвануло облако дыма и огня.
Я метнулся внутрь комнаты. Фашист висел на столе как макаронина. А слева, опрокинутые на спину, валялись еще двое. Видимо, они устроили на меня настоящую засаду. Сунься я второй раз – лежал бы вместо них!
Эти двое новеньких явно прибежали из неприметной двери, сиротливо распахнутой позади них. Это тоже что-то интересное. Раньше без «особого приглашения» охранников калачом было не выманить из вверенных им комнатушек. А эти вели себя как люди, а не как зомби.
И вдруг в повисшей тишине яростно завопил ребенок.
Черт! Я почти забыл про него.
Бегом я направился назад и буквально напоролся на залегшего солдата с ехидным прищуром и без пилотки. Белобрысая коротко стриженная голова казалась лысой. А еще у него был какой-то очень странный череп.
Увидев меня, он не выстрелил, а лишь удивленно округлил глаза:
– Оп-паньки! Да у нас гости.
Этот юнит, явившийся ко мне с тыла, занявший выгодную позицию, из которой мог просто «снять» меня одним выстрелом, не просто пощадил диверсанта, но еще и говорил по-русски. Неужели игра услышала мои молитвы? Ведь эти слова, точно, не были аудиозаписью. Но как в тылу Германии, по засекреченному объекту, мог разгуливать переодетый советский шпион?
– Назад, красава! Или тебе жить надоело? – незнакомец поднялся и перекрывал мне выход; казалось, он совсем не боялся шальной пули.
– Ребенок! – всхлипнул я.
– Утром – деньги, вечером – стулья. – подмигнул мне диверсант, и отодвинул меня в сторону.
А потом, вообще повернувшись ко мне спиной, бритый принялся что-то кричать подползающим фрицам. Наверное, хвастался, что убил меня, потому что нацисты расслабились, тоже поднялись, отряхнулись, развернулись.
Но не успели бедолаги сделать и пару шагов назад, как белобрысый расстрелял обоих со спины.
Я растерялся. Фашисты лежали в луже ширящейся крови.
Мой помощник метнулся тем временем к ребенку и снова – ко мне:
– Давай уже, шевелись! Сейчас новая партия нацистов набежит.
– Чего это ты мне помогаешь? – ничего лучше в голову не приходило.
– Ясненько, – хмыкнул диверсант. – Стало быть, недавно чалишься. Ну, я так и подумал. Поди, даже до Северной башни не дошел, сразу в патч и провалился.
– Типа того. – вздохнул я.
– Нас здесь восемь человек. – улыбнулся спаситель. – Патч прописал Серега отсюда, изнутри игры, но разместить его на точке Спавна мы так и не смогли. Раскидали входы по всей игре в разных местах и тщательно их завуалировали.