"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Они вышли в коридор, и Марфа, прислушавшись, сказала: «Вот, видишь, как оно получилось — двое внуков, две правнучки. Ну, не плачут вроде. Как эти, — она кивнула на опочивальню, — насчет имен договорятся, я их в свою Библию запишу».
— Сколько у вас сейчас? — спросил Хосе, когда они уже спускались на кухню.
Женщина приостановилась, и, посчитав на пальцах, рассмеялась: «Шестнадцать внуков, пятеро правнуков. Ну, это с Полли, конечно».
С кухни тянуло жареной рыбой, и адмирал, выглянув, сказал: «За стол, за стол, а то все остынет».
Белла подняла глаза и ахнула — Джон стоял, с девочками на руках, ласково улыбаясь. «Они спят пока, — тихо сказал муж. «Пойдем, я тебе покажу что-то».
Он устроил двойняшек удобнее и помог жене подняться: «Тебе уже можно вставать». Белла увидела большое, обитое бархатом кресло у окна и скамеечку для ног. Рядом стояла колыбель с гербами.
— Я велел из поместья привезти, — рассмеялся Джон, — раз мы пока тут остаемся. Мне в ней полежать не удалось, а папа — лежал. Пойдем, — он распахнул двери в гостиную.
Белла ахнула. На паркете стоял трехэтажный кукольный домик. «Им, наверное, рано еще, — смущенно сказал Джон, глядя на дочерей, — но я, как его увидел, не смог удержаться».
Белла присела, и, заглянув внутрь, осторожно провела рукой по кружевному покрывальцу на крохотной кровати. «У меня был кукольный домик, — она подперла щеку рукой, — там, в Новом Свете».
— Я помню, — Джон наклонился и поцеловал темные, пахнущие розами волосы. «Я все помню, любовь моя».
Девочки захныкали, и Белла протянула руки: «Дай, дай мне малышек».
Джон устроил жену в кресле, и, глядя на то, как она кормит, положив ей голову на колени, счастливо сказал: «Девчонки. Мои девчонки».
Белла посмотрела на красную шерстяную ниточку на запястье той девочки, что лежала справа и восторженно шепнула: «У них, наверное, будут голубые глаза, как у тебя. Это Вероника, — она поцеловала дочь в лоб. «Леди Вероника Холланд. А это? — левая девочка на мгновение оторвалась от груди и зевнула.
— Джозефина, — муж улыбнулся. «Если бы не Хосе — я бы тебя потерял, любовь моя».
— Леди Джозефина Холланд, — Белла полюбовалась младенцем.
— Мы, — Джон прикоснулся губами к щечке дочери, — будем звать ее Джо.
Девочки сыто засопели, и Джон, поднявшись, обнимая укрытые шелковым халатом плечи жены, подумал: «Истинно, благ Господь к нам, и нечего нам больше желать».
Арктика
Светловолосая, коротко стриженая девушка откинула капюшон лисьей парки, и, сжав зубы, тяжело дыша, посмотрела на тушу тюленя, что лежала перед ней. Лед в заливе уже был тонким, солнце отражалось в темно-синей, сверкающей, открытой воде — мили за две от берега.
— Вот и зима закончилась, — подумала Энни, вертя в руках короткий, острый костяной нож.
Рукоятка была украшена искусной резьбой.
Она взглянула на спокойную, влажную, темную мордочку тюленя, и, открыв рот, вдохнув свежий, морской ветер, сказала: «Ну, давай, просто сделай это».
Нож вошел в мягкое брюхо, и Энни, что стояла на коленях, подложив под них кусок оленьей шкуры, — отодвинулась. Темная кровь, пульсируя, полилась на лед, она повела нож дальше, и отпрянула — снежно-белый, размером с кулак, зародыш вывалился к ее ногам.
Энни отбросила нож и, и ее вырвало — прямо на тушу.
Девушка стерла пот со лба и оглянулась — даже отсюда был виден английский флаг, что развевался над мысом Надежды.
Она заставила себя встать, и, потащив тюленя к ближайшей полынье — вымыла его, отбросив зародыша подальше. Подтянув к себе кожаный мешок, она разделала тушу, и, поднявшись, вскинув набитый мешок на плечо, пошатнулась — на мгновение ей показалось, что лед вокруг стал раскачиваться под ее ногами.
— Соберись, — велела себе Энни, и, привязав сплетенную из сухожилий веревку к окровавленному скелету тюленя, — потащила его к лагерю.
— Энни! — услышала она голос сзади. Джон Гудзон, тоже в парке, ловко сложил каяк, и, похлопав по такому же, как у девушки, мешку, рассмеялся: «Рыбой все так и кишит, чуть ли не в лодку запрыгивают».
Он увидел огорченное лицо девушки и, стянув рукавицу из тюленьей кожи, взяв ее за руку, спросил: «Опять?».
— Третий раз за сегодня, — губы Энни задрожали. «Я даже смотреть не могу на сырое мясо, Джон, а тем более — есть его».
Юноша взглянул на темные круги под серыми, большими глазами и твердо проговорил:
«Значит, надо пойти и сказать, Энни. Ну что тут плохого, мы же любим, друг друга, мы хотим пожениться, и я никогда, никогда — он наклонился и поцеловал маленькие, загрубевшие от работы пальцы, — тебя не оставлю».
Розовые губы девушки задрожали. «Джон, но ведь всего один раз…, Неужели так бывает?
Ведь всего один раз…»
Он вздохнул, и, опустив на лед мешок с рыбой, обнял ее. «Энни, — он провел губами по теплой щеке, — пожалуйста, не бойся. Все будет хорошо, твой дядя Николас вернется, и мы поедем домой, в Англию».
Девушка отстранилась, и, глядя в голубовато-серые глаза Джона, помотала головой. «А если нет? Если так никто и не появится, Джон? Что с нами будет?»
Энни почувствовала, как сильные пальцы пожимают ее руку, и услышала тихий голос Джона:
«Значит, мы останемся тут, на мысе Надежды, Энни. Тут, — юноша оглянулся на небольшой, переливающийся на солнце айсберг, что был виден вдали, в открытой воде, — тут ведь не так плохо. Дай мне свой мешок, — он взвалил их на плечо, и, так и не выпуская руки Энни, сказал: