"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция

Шульман Нелли

— Я прошу тебя, — Салават наклонился к уху друга, — прошу тебя, Кинзя, ради Аллаха — чтобы с ними все хорошо было".

— Обещаю, атаман — башкир склонил голову. Всадники, тронув коней, поехали шагом к незаметному проходу в скалах.

— Вы впереди меня езжайте, Мариам-хатын, — попросил Арсланов, — так безопасней будет, там нет по дороге никого.

Марья обернулась и посмотрела на Салавата. Легкий снег покрывал его темные волосы. Девушка подумала: "Как будто поседел, сразу, за одно мгновение".

— Я люблю тебя, — одними губами сказал юноша.

— Я тоже, — она закрыла глаза, и, тяжело вздохнув — проскользнула на узкую, вьющуюся среди камней тропинку.

Салават подождал, пока стихнет стук копыт. Достав саблю, полюбовавшись тяжелым блеском стали, он приказал: "А теперь — в бой".

Часть вторая

Италия, февраль 1775 года

Окна большой, светлой студии выходили прямо на канал. "Какой свет хороший, — подумала Изабелла Корвино, прописывая большой, окруженный алмазами, сапфир на кольце женщины, что сидела перед ней. Бархатное кресло было установлено на возвышении, и девушка, — в простом холщовом платье, в испачканном красками длинном переднике, с волосами, прикрытыми беретом, — отошла на мгновение от мольберта.

— Еще два сеанса и все, — поняла Изабелла. "Отлично, что я сняла эту студию, почти как моя в Венеции".

— Чуть-чуть повыше голову, ваше сиятельство, — попросила девушка.

— Это прелестное место, — женщина в кресле чуть пошевелилась. Тяжелые, угольно-черные, роскошные волосы падали на отделанное серебристым кружевом, шелковое, серое платье. "Какая у нее кожа, — восхищенно сказала себе Изабелла. "Добиться бы этого лунного сияния, она же вся — светится. И глаза — как дым, неуловимые, как будто тучи над морем".

— Вам, оно, наверное, напоминает о родном городе, синьора Изабелла? — алые губы чуть раздвинулись в улыбке.

— Этот район Ливорно так и называется: "Маленькая Венеция", — вздохнула девушка.

— А почему вы уехали? — поинтересовалась графиня Селинская. "Ну, из дома?"

— Мой покойный отец строил во Флоренции и взял меня с собой, — сердито ответила Изабелла. "Он был архитектор, я у него училась. Два года назад он умер, и с тех пор я в мастерской синьора Грисони, он преподает в Академии Изящных Искусств, он меня и порекомендовал графу Орлову, для вашего портрета".

— А вы? — женщина подперла длинными, сухими, красивыми пальцами решительный подбородок. "Не можете учиться в Академии? Ведь Артемизия Джентиллески была туда избрана, я помню".

— А синьора Лавиния Фонтана — была избрана в римскую академию, — Изабелла почесала нос кончиком кисти. "Нет, ваше сиятельство, женщины могут учиться только частным образом, что я и делаю. Потом, — она пожала стройными плечами, — когда мне будет за сорок, и я напишу две сотни портретов — может быть, и меня изберут. Но вообще, — она стала прорисовывать складки платья, — я хочу стать архитектором. Что, — смешливо добавила Изабелла, блеснув зеленовато-серыми глазами, — для женщины невозможно.

— Дикость, — сочно заметила графиня Селинская. "Когда я взойду на российский престол, я открою женщинам путь к образованию".

— Было бы очень хорошо, — пробормотала Изабелла.

— А вы ведь тоже, — усмехнулась графиня, — хороших кровей, синьора. Не вы ли мне говорили, что ваша мать — дочь графа?

Девушка рассмеялась. "Это предание, ваше сиятельство. Какой-то мой предок, англичанин, его звали Ноттингем, был на стороне короля Чарльза в гражданской войне, того, которого казнили. Когда всю его семью — жену и детей, — вырезали, он бежал во Францию, принял там католичество и потом уехал в Рим. Мой дедушка зарабатывал на жизнь тем, что писал прошения, сидя в трактире напротив входа в курию. Не думаю, — Изабелла стала чистить кисти, — что он был граф.

— А ваш старший брат, — графиня Селинская сладко потянулась, — он ведь священник.

— Иезуит, — сухо ответила Изабелла. "Он меня на восемь лет старше, мы давно не виделись. Пьетро, кажется, сейчас в Польше. Где-то там, во всяком случае".

Он обернулась к двери и, жарко покраснев, сказала: "Капитан Стефано!"

Высокий, изящный молодой человек в форме моряка коротко поклонился, и тоскливо поглядел на графиню Селинскую: "Я позволил себе смелость, ваше сиятельство, явиться без предупреждения. Может быть, вы хотите пройтись пешком, такой прекрасный день…"

Селинская лениво протянула ему унизанную перстнями руку и юноша, наклонившись, благоговейно припал к ней губами.

— Мы, — графиня сошла с подиума, — сможем выпить кофе у меня на балконе, капитан. Вы же знаете, я не могу ходить пешком, добрые жители Ливорно осаждают даже мою карету. А где ваш адмирал? — от черных волос пахло розами, — тонко, едва уловимо.

— Уехал в Пизу, — весело ответил капитан-поручик. "Там у него какие-то встречи. Политика, — он отмахнулся, и, мельком посмотрев на Изабеллу, — серыми, прозрачными глазами, — добавил: "Конечно, никакой живописец не может передать вашей красоты, графиня. Кисть просто бессильна".

— Синьора Изабелла удивительно талантлива для своего возраста, — покровительственно сказала Селинская. "Ей ведь всего семнадцать, капитан. До завтра, синьора, — графиня лениво прошла к большому, в резной оправе зеркалу. Взяв с комода небрежно брошенную соболью шубку, она подняла тонкую, черную бровь.

— Позвольте, ваше сиятельство, — юноша склонил золотисто-рыжую, непокрытую голову. На мгновение, задержав руки на плечах Селинской, он окутал женщину мехом.

Зашуршал шелк, Изабелла увидела тонкую, в кружевном чулке, щиколотку, и высокая дверь мастерской захлопнулась. Девушка присела на каменный подоконник у открытого окна. Сняв, берет, она встряхнула каштаново-рыжими, волосами.

Они шли к карете, оба высокие, вровень друг другу. Изабелла заметила, как Селинская, улыбаясь, что-то говорит на ухо капитану. Тот кивнул головой, и, устроив ее в позолоченной карете, вскочив на красивого, серого коня, велел кучеру: "Трогай!"

— Даже не попрощался, — Изабелла почувствовала, как в ее глазах закипают слезы. "А скоро я закончу портрет, и тогда вообще — его не увижу".

Она шмыгнула носом. Вытерев лицо, рукавом платья Изабелла прошла в соседнюю комнату. Узкая, простая кровать стояла у стены, кувшин с медным тазом для умывания красовались на деревянном табурете. На огромном столе были разложены чертежи, и расставлены аккуратные модели домов. Изабелла потянула к себе перо. Открыв большую тетрадь с математическими вычислениями, она, нарочито весело сказала: "А сейчас я займусь этой виллой, что мне сосватал синьор Грисони".