"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Тебе нельзя в Россию, — они вышли на залитую солнцем набережную канала, и Степан подумал: "А она? Она ведь могла стать императрицей".
— Я тоже, — будто услышав его, улыбнулась женщина, — хочу быть с тобой, милый. А это все, — Селинская махнула рукой, — уже неважно, чья я там дочь, и все остальное. А куда мы поедем? — она, на мгновение, приостановилась.
— Хотелось бы, конечно, в Венецию, — Степан ласково коснулся ее руки, — но это опасно, конечно, слишком тут все на виду. Так что, — он помолчал, — в Новый Свет.
Алые губы чуть приоткрылись. Селинская восхищенно сказала: "Но это так далеко!"
— Зато надежно, — пробурчал Степан. "Хорошие моряки везде нужны, а особенно — там. А ты, любовь моя, — он поцеловал ее пальцы, — ты обещай, что будешь мне играть, — каждый день".
— Буду, — она наклонилась и прижалась щекой к пахнущим солью, золотисто-рыжим волосам. "Мы ведь сможем встретиться с твоим братом, да? Потом. Ты ему писал о нас?"
— Нет, конечно, — он вдыхал запах роз. "Просто написал, что вышел в отставку, потому, что хочу жениться. Не стоит такие вещи, — Степан вздохнул, — доверять почте. Пока, по крайней мере. А так, — он улыбнулся, — конечно, встретимся.
— Я не могу не идти на этот обед, — сказала Селинская, когда они уже стояли на набережной, перед гранитными колоннами у подъезда английского консульства. "Я уже приняла приглашение, иначе будет невежливо. Но мы с тобой увидимся сразу же, после парада. Я люблю тебя".
С моря тянуло легким, теплым ветерком, и Степан подумал: "С юга. Из Африки. Ничего, когда приедем в Бордо — сразу наймусь помощником капитана, не пассажиром же мне плыть в Новый Свет. Обвенчаться можно и тут, в деревне какой-нибудь, где ее никто не знает. У католиков, конечно, ну да все равно".
— Я люблю тебя, — он незаметно взял женщину за руку. "Подзорная труба у меня с собой, — Степан похлопал по карману изящного, серого сюртука, — так что я все увижу, и ваши шлюпки — тоже. Море тихое, так что не волнуйся, вас не укачает".
— А ты и шпагу взял, — Селинская увидела блеск сапфиров.
— Я, хоть и капитан-поручик в отставке, — усмехнулся Степан, — но все-таки дворянин, милая моя невеста. Медальон у тебя?
— Всегда, — просто сказала женщина, и, перекрестив его, сжала руку — крепко. Степан вздрогнул: "Как будто огонь".
Он тоже перекрестил ее и Селинская рассмеялась: "Все никак привыкнуть не могу, что ты — левша".
Степан тихо сказал ей что-то на ух. Она, качнув головой, — алмазные серьги засверкали на полуденном солнце, — едва слышно ответила: "Я уже в этом убедилась, милый".
— Ну, вот и еще раз убедишься, уже сегодня — проворчал Степан и велел: "Иди, они там, наверное, уже в гостиной сидят, и ждут, пока ты им поиграешь. Корелли?"
— Он только для тебя, — шепнула Селинская и взбежала вверх по серым, широким ступеням консульства.
Степан посмотрел ей вслед: "Сейчас увижу, как они там, на "Святом Андрее" будут управляться с парусами, без меня".
На набережной уже было шумно. Мужчина, найдя место у гранитных перил, взглянув в подзорную трубу на разворачивающиеся, украшенные знаменами и штандартами корабли, смешливо подумал: "Ну и что? Там, в Новом Свете, тоже будет свой военный флот. Не зря колонисты с англичанами начали сражаться. Грейг под нашим флагом плавает, да и много других моряков из Европы — тоже, а я буду — под тамошним. Интересно, какой он? Свой бот заведем, — Степан почувствовал, что улыбается, — "Елизавета". И детей, конечно".
Он вспомнил разметавшиеся по его груди вороные волосы и ее тихий, ласковый голос: "Конечно, будут, милый мой. Столько, сколько Господь даст, — Селинская приподняла голову и лукаво посмотрела на него.
— Много, — уверенно сказал Степан, чувствуя под руками нежную, как шелк кожу, гладя ее по спине, наклоняя к себе. "Много, любовь моя".
Издалека донеслись пушечные залпы, — корабли стреляли слаженно, — толпа на набережной приветственно зашумела. Корабли, выстроившись в кильватер, стали искусно маневрировать по гавани.
— Красиво все-таки, — вздохнул Степан. "И на "Святом Андрее" молодцы ребята, справляются. Вот и Грейг в шлюпке, с адмиральским штандартом. А за ним — консул. И она, — Степан посмотрел на развевающиеся по ветру черные волосы.
Елизавета наклонилась и что-то сказала британскому консулу. Тот кивнул и указал рукой на возвышающийся над ними борт флагманского корабля. "Сто двадцать пушек на трех палубах, — подумал Степан, — один из самых сильных в здешних водах. И скорость у него отличная, вряд ли кто угонится. Уже и кресла для них спускают".
Он, было, подумал помахать рукой, но вздохнул: "Все равно не увидит, даже в подзорную трубу, тут такая толпа и все машут. А я ее вижу. Лица, конечно, не разберешь, но она там всех выше, Грейгу вровень. Любовь моя".
"Три иерарха" стал разворачиваться и Степан насторожился: "Куда это они?". Флагман на всех парусах шел к выходу из гавани, эскадра следовала за ним. Мужчина, сжав зубы, выругавшись, сбежал по каменной лестнице вниз, к причалу.
— Любой бот, — подумал он, нашарив свой пистолет. "Я их нагоню, "Три иерарха" тяжелый корабль, быстро скорость не наберет. Нагоню, и потребую ее вернуть. Она же не совершала ничего дурного, Господи, любовь моя…". Степан взглянул в подзорную трубу — черных волос уже не было видно. Он, размотав канат какой-то лодки, прыгнул на палубу.
— Капитан! — раздался отчаянный, знакомый голос. Маленькая, изящная девушка бежала вниз, и, — не успел Степан что-то сказать, — ловко оказалась совсем рядом с ним.
— Я, — запыхавшись, тяжело дыша, сказала Изабелла, — из Венеции. Я умею ходить под парусом. Где ее сиятельство?
— Похитили, — Степан, выругавшись, встал к штурвалу и велел: "В галфвинд, быстро! Простите, не сдержался".
— Я выросла на стройке, — сквозь зубы сказала девушка, поднимая парус, — там и похуже услышишь. Не стесняйтесь, капитан Стефано.