"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Я сейчас, сеньора, — тихо сказала Ракель. «Тут так хорошо, свежо, лесом пахнет».
Когда женщина ушла, она наклонилась к Цезарю и тихо проговорила: «Ничего не значат, да».
Слеза упала псу на голову и он, высунув язык, лизнув Ракели щеку, положил холодный нос на ее руку.
— Ты как сбежала? — удивился Чарли, глядя в голубые глаза Маргарет Рэдклифф.
— В окно выпрыгнула, — задыхаясь, растирая щиколотку в грубом, шерстяном чулке, сказала девочка. «Возьмите меня с собой, пожалуйста, я не буду обузой! Я могу собирать растения и орехи тоже, и кукурузу умею печь. Я не хочу, не хочу за него замуж! — Маргарет мотнула головой в сторону церкви.
— Быстро в лаз, — велел Чарли, оглянувшись, — от церкви доносился гул мужских голосов. Он перекрестился и нырнул вслед за Маргарет.
Энни ждала их в сухих, закрывающих ее с головой, камышах. Девочка поддернула перевязанные бечевкой, большие, заплатанные бриджи, и, оглядев Маргарет, сказала: «Ты молодец. Не боишься?».
Голубые глаза наполнились слезами и девочка, помотав головой, ответила: «Все, что угодно, только бы подальше от этого…, - она поежилась и не закончила.
— Чарли, садись на весла, — деловито велела Энни. «А мы с тобой ляжем на дно лодки, — она потянула за собой Маргарет.
— Я взяла одеяло со своей кровати, — шмыгнув носом, сказала вторая девочка. «И кремень с кресалом, мы сможем сделать факелы, чтобы отпугивать рысей».
— Александр говорил, — вмешался Чарли, сталкивая лодку в воду, — что тут не больше дня пути до индейской столицы. Ну, прыгайте.
Девочки забрались в лодку и, укрывшись одеялом, устроились на дне.
— У меня есть нож, — сказала Энни, приблизив губы к уху Маргарет. «И у Чарли тоже. Так что не бойся. А потом мы вернемся с индейцами, и спасем мою маму.
— Моя мама не верит, что миссис Мэри могла убить маленького Николаса, — вздохнула Маргарет.
— И я не верю. Мы же все видели, как твоя мама за ним ухаживала, как она его любила. А его преподобие сказал моей маме — если я с ним не повенчаюсь, он запретит нас кормить. У нас же совсем не осталось еды. И еще сказал, что папа будет гореть в аду вечно, если мама не будет делать так, как говорит он, ну, его преподобие.
Маргарет уткнула лицо в плечо Энни и расплакалась: «Мне жалко маму, я же у нее одна!»
— Мы вернемся, — твердо пообещала Энни подруге. «И твоя мама поймет, что мой отчим — лгун и мерзавец. Это он убил Николаса, он его встряхнул и швырнул в угол комнаты. Я сама все видела. Я в него стреляла, из пистолета, — добавила Энни.
— Какая ты смелая! — Маргарет нашла ее руку и пожала.
— Эх, был бы у нас пистолет, — мечтательно сказал Чарли, подводя лодку к берегу. Дети выбрались на белый песок и, поднявшись на откос холма, исчезли в густом, уже сумрачном лесу.
Мэри подняла голову с холщовой подушки и прислушалась. Голоса у церкви стихли и она подумала: «Опять молятся. Они теперь все время там, даже едят на дворе. И женщин никого не слышно, да у нас их и немного».
Она поднялась и, нащупав в темноте крышку сундука, подняла ее. «Там вещи Николаса, — подумала женщина. «Господи, мальчик мой, теперь уж на небесах с тобой и встретимся.
Хорошо, что я их не вижу, а то бы, не удержалась, — заплакала. А мне плакать нельзя».
Мэри нашла вязальные спицы, и, выбрав на ощупь ту, что короче, засунула ее в замочную скважину. «Осторожно, — велела она себе, — не сломай». Женщина, едва дыша, повернула спицу, аккуратно покрутила, и услышала щелчок.
Она чуть приоткрыла дверь и замерла на пороге. Дом был темным, и, прокравшись по коридору, заглянув в комнату Энни, Мэри увидела очертания человеческой фигуры на кровати. «Молодец, — спокойно подумала женщина, и легко, неслышно спустилась вниз, на кухню. Выбрав короткий нож, Мэри завернула его в холщовую салфетку и спрятала у себя на груди.
— Теперь его кабинет, — она подергала навешенный на широкий, железный засов, замок, и, повертев в нем спицей, едва слышно выругалась. Мэри прислонилась к стене, и вдруг, как будто вспомнив что-то, — улыбнулась.
— Да, — сказала она себе, запирая за собой дверь детской, устраиваясь на кровати, — так и сделаю. Она вытащила на мгновение нож и полюбовалась серым блеском стали в полутьме комнаты.
— Все будет хорошо, — сказала она себе, положив нож обратно. «У Роберта получилось, тогда, в Нижних Землях, когда его испанцы казнить хотели. И у меня получится. У него, правда, лошадь под рукой была, ну да ладно — справлюсь».
Ей снился ребенок — с бронзовыми, как у матушки, волосами. Река, — огромная, широкая, — текла мимо них, стоящих на низком, покрытом травой холме. Вокруг не было ничего, кроме неба — северного, серого, прозрачного, и такого же серого, бескрайнего моря, в которое впадала река.
Она откинула отороченный мехом капюшон, и почувствовала, как ветер ерошит короткие, белокурые волосы.
— Папа! — сказало дитя, указывая на лодки, что были разбросаны по мелкой, прибрежной воде. «Там папа!». Мэри подняла дитя — пухлое, тяжелое, — повыше, солнце на мгновение вышло из-за туч, и она увидела, как играют изумруды на крохотном, золотом крестике, что висел на шее у ребенка.
Мэри проснулась, и, опершись на локоть, ощупала потайной карман, что был пришит изнутри к ее рубашке. Она положила пальцы на свой крестик и улыбнулась: «Ну, Господь мне в помощь».
Река бурлила, закручиваясь в стремнины, вокруг серых, острых камней. «Холодно, — жалобно сказала Ракель, переступая босыми ногами. «А это обязательно?»
— Тут так принято, перед свадьбой, — пожала плечами Полли. «Давай, раздевайся».
Темная голова Покахонтас едва виднелась в белесом, предрассветном тумане. Она помахала рукой и крикнула Полли: «Скажи Осеннему Листу, пусть не боится, в воде тепло!».
— Давай, давай! — шутливо подтолкнула Полли девушку. Та все стояла на берегу, и, нерешительно обернувшись, спросила: «А нас точно никто не увидит?»
— Да все спят еще, — отмахнулась женщина.
Ракель, глубоко вздохнув, зашла в воду по колено и тут же застучала зубами. «Холодно! — невольно смеясь, крикнула она.
Ворота поселения заскрипели и Цезарь, что выбежал на тропинку, вдруг сел, и умильно гавкнул.
— Пошли, — поторопил его Питер, держа в руке мушкет. «А то капитан Смит всю дичь перебьет, или Дэниел со своими плотниками распугает — они сегодня начинают деревья валить».