Вельяминовы. Век открытий. Книга 2
Шрифт:
Внизу фото он увидел надпись: «Поздравляем с новым званием!». Генрих, стоял рядом с Эммой, держа на поводке овчарку. Аарон подумал:
– Хорошенькая девочка. Она не похожа на Макса… – глава семейства, граф Теодор, улыбался:
– И на отца эта Эмма не похожа… – Аарон вздохнул:
– Я бы не смог, конечно. Питер, Генрих, работают в самом сердце нацистской Германии, каждый день, рискуя жизнью. И Меир тоже… – Аарон не говорил отцу, чем занимается Меир. Он подозревал, что доктор Горовиц, до сих пор, считает Меира сотрудником Федерального Бюро Расследований:
– Они
– Клиника Хадамар, – прочел Аарон, – юбилейная стерилизация. Пять сотен операций… – Аарона затошнило. Он подышал, рассматривая карту Индии и Гималаев. Рав Горовиц проследил за отмеченным маршрутом:
– Из Калькутты на север, в Лхасу. Кузина Тесса часто бывает в тамошних монастырях. Она постригалась в Лхасе… – навязчиво пахло чем-то медицинским, неприятным. Под чучелом глухаря лежал альбом в бархатном переплете, с черным, готическим шрифтом: «Мои достижения». Раву Горовицу совершенно не хотелось открывать страницы.
Он вернулся в кресло:
– Кофе придется выпить. Но есть я здесь не могу, как и у коменданта, в кабинете… – Аарон не притронулся к печенью. Дверь в спальню Отто была приоткрыта. Широкую кровать устилало белоснежное, кружевное покрывало. Несколько подушек были аккуратно сложены горкой. На деревянном полу виднелись гири и гантели.
– Отто больше шести футов ростом… – Аарон заметил снимок с какой-то партийной конференции. Отто фон Рабе стоял с нацистским знаменем, гордо откинув голову:
– Идеальный образец арийца, – зло пробормотал Аарон, – глаза бы мои на него не смотрели… – он оглядел пустынную, хирургически чистую комнату. Рядом с чучелом дикаря стоял проигрыватель и радио. Аарон порылся в пластинках:
– Вагнер, речи Гитлера, песни партии. Чего еще ждать? – на маленькой кухоньке царила чистота. Фон Рабе объяснил, что офицеры едят в общей столовой. Здесь он держал кофе и угощения для гостей.
– Например, для вас, герр Мальро… – тонкие губы улыбнулись. На белом кафеле стены висела одинокая, вышитая салфеточка, с очертаниями террикона и готическим шрифтом: «Gr"osse f"ur Deutschland».
– Семейный девиз, – вспомнил Аарон. Он услышал сзади мягкий голос:
– Работа моей сестры, Эммы. Она рукодельница, как положено немецкой девушке. Она сейчас готовит подарок к юбилею фюрера. Эмма вышивает картину с его портретом и цитатами из «Майн Кампф»… – он снял шинель, от мундира пахло морозом, лицо раскраснелось. Отто фон Рабе потер большие, ухоженные руки:
– Я обещал кофе, герр Мальро. Вы мне должны рассказать о Страсбурге, исконно немецкой земле. Когда-нибудь, – голубые глаза пристально смотрели на Аарона, – она вернется рейху, как раньше… – Аарон никогда не посещал Страсбург, но успел прочесть о городе в энциклопедии. Доктор фон Аарон почувствовал прикосновение прохладной руки. Немец поглаживал его ладонь:
– Я за вами поухаживаю, герр Мальро… – Аарон заставил себя кивнуть.
Отто решил:
– Он понял. Он такой же, как я. Во Франции все можно делать открыто. Я даже не знаю, как начать. У меня никогда не было никого, кроме неполноценных пациентов… – судя по всему, герр Мальро, не в первый раз имел дело с людьми, подобными ему. Он положил руку на плечо Отто:
– Садитесь, доктор фон Рабе, – у него был низкий, красивый голос, – я сочту за честь с вами побеседовать… – Аарон оглянулся:
– Может быть, мне удастся соблазнить вас кофе? – темные глаза блестели, он часто дышал:
– Это не порок, уверяю. Всего лишь… – герр Мальро продолжал улыбаться, – маленькая слабость. Можно, иногда, позволить себе… – Отто, скрыл облегченный вздох:
– Наконец-то, такой человек, как я. Пусть он еврей, коммунист, пусть он притворяется. Я хочу попробовать. Он уедет, с Майером, я его больше никогда не увижу. Я излечусь, обязательно. Это в последний раз… – Отто устроился в кресле. Вытерев ладонь о полу пиджака, Аарон налил воду в простой кофейник. Он опустил руку в карман. Все было на месте:
– У меня получится. Он боится, как и все мерзавцы. Он трус, помни… – разлив кофе по чашкам, Аарон пошел в гостиную.
Рава Горовица обыскали, прежде чем пропустить в комендатуру лагеря, Аарон был к такому готов. Он знал, что в Дахау может наткнуться на доктора фон Рабе. Рав Горовиц никому не сказал о своих планах, но внимательно слушал Генриха, когда младший фон Рабе говорил о братьях:
– Макс может быть здесь… – Аарон присел рядом с Отто, – однако он тоже меня никогда не видел.
Он искоса посмотрел на покрасневшие щеки врача:
– Он скрывает свои наклонности. За подобное полагается концентрационный лагерь… – Аарон вспомнил, как эсэсовец поглаживал его руку. Рава Горовица передернуло. Офицер на проходной, обыскивавший Аарона, повертел упаковку таблеток фирмы Bayer: «У вас гастрит, герр Мальро?»
– Капли от катара… – Аарон помнил семейную легенду. Он развел руками:
– Со студенческих времен. Лекарство надо пить по часам… – таблетки он купил в мюнхенской аптеке. В Амстердаме, в разговоре с отцом, Аарон пожаловался на бессонницу. Доктор Горовиц потрепал его по голове:
– Неудивительно, с твоей работой… – отец задумался:
– Если бы я знал, я бы привез тебе американский препарат, но в Берлине ты можешь купить хорошие лекарства.
Средство продавалось и в Мюнхене, без рецепта. Таблетки назывались «Веронал». Доктор Горовиц объяснил, что на вкус они слегка горьковатые. В комнате пансиона, Аарон проверил, как пилюля растворяется в кофе. Следов не осталось. Вылив жидкость в раковину, он помешал гущу: «Ничего не видно».
У Аарона были ловкие руки. В Иерусалиме он учился искусству писать Тору и делать тфилин. Аарон заменил таблетки от желудка снотворным. Глядя на аккуратную пачку, никто, ничего бы не заподозрил. Аарон приготовил средство на случай встречи с доктором фон Рабе. Генрих, правда, сказал, что старший брат не употребляет кофе, но рав Горовиц надеялся, что Отто уступит его уговорам.