Вельяминовы. За горизонт. Книга 3
Шрифт:
– В усадьбе обосновались бельгийцы, – сказал Франсуа Скорпиону, – хозяин обещал взять меня и Странницу на уборку. Хозяева особняка нанимают приходящую прислугу из бидонвиля… – девушка и юноша изображали брата и сестру:
– Может быть, мы ошибаемся… – Скорпион, незаметно взглянул на часы, – но нельзя терять времени. Сейчас одиннадцать утра, а Лумумбу привезли сюда на рассвете, если верить сплетням… – черные кудри Странницы пропали среди толчеи машин, ручных тележек и велосипедов.
Отпив капуччино, Саша понизил голос:
– В общем, Жозеф… – граф
– Думаете освободить из-под стражи Лумумбу, если он здесь… – серые глаза месье Вербье были спокойны:
– Именно так… – кивнул он, – освободить и взять у него интервью, Жозеф… – месье Вербье щелкнул пальцами: «Гарсон, еще кофе!».
На городском рынке Сан-Паулу-ди-Луанда Странница купила за мелкие монетки расшитый яркими узорами тканевый мешочек. Здешние девочки и женщины носили на шее тяжелые медные ожерелья, связки амулетов, засушенные змеиные головы, пучки травы и католические кресты. На торбочку Странницы никто в группе не обратил внимания:
– Тем более, никто туда не заглянет… – не поднимая головы, девушка усердно мыла пол, – все думают, что это сувенир… – она никогда не рассталась бы с рукописным свитком, с четко выведенными Павлом китайскими иероглифами. В августе прошлого года, не дожидаясь начала восьмого класса, Света уехала из интерната:
– Меня забрали, как забрали Софию. С той зимы о ней ничего не слышно, у воспитателей тоже ничего не спросишь… – Аня Левина все-таки поинтересовалась судьбой девочки:
– Я комсомолка, – пожала плечами девушка, – я имею право знать, что случилось с моим товарищем. Я секретарь комсомольской организации интерната… – Надя помахала рукой. На длинных ногтях подсыхал алый лак:
– Комсомольская организация из пяти человек. Культмассовый сектор рапортует… – Надя фыркнула, – он перед тобой в полном составе… – Аня поправила аккуратно уложенные волосы:
– Порядок есть порядок. Я пойду к директору… – от директора старшая Левина вернулась ни с чем:
– Ей сказали, что Софию перевели в другой интернат, – вздохнула Странница, – и про меня скажут то же самое… – на взлетное поле девочку доставили в закрытой машине, военный самолет пошел на юг. Странница оказалась на Кавказе:
– Я жила в субтропиках, под Батуми, – поняла девочка, – меня готовили к здешней погоде, но все равно в СССР не бывает так жарко… – ее поселили в отдельном коттедже на территории военной базы. По ночам над крышей домика ревели реактивные самолеты. Света решила, что база находилась рядом с границей:
– По соседству лежала Турция… – она вспомнила карту, – а сейчас мы близко от португальских колоний. Но Африка еще вспыхнет, освободится от ярма капитализма… – она делила коттедж с воспитательницей, как ее называла Света, пожилой женщиной с отличным французским языком. За полгода Света стала бойко болтать с парижским акцентом:
– Франсуа сказал, что меня не отличить от парижанки, – девушка выжала тряпку, – а он родился на Монмартре… – с так называемым братом Света разговаривала мало, но поняла, что парень коммунист:
– Мой отец, наверное, был белый, – нехотя заметил он, – хотя у моей мамаши хватало и черных клиентов… – Света только в Африке впервые увидела проституток:
– Тоже наследие колониальных времен, – яростно подумала она, – заведующий хозяйством только что не раздел меня глазами, когда мы пришли… – у чернокожих в группе имелись конголезские удостоверения личности. Небрежно взглянув на мутные фото, бельгиец махнул рукой:
– Принимайтесь за работу. Особняк большой, с улицы все только и делают, что носят пыль…
В кабинеты наемных уборщиков, впрочем, не пускали. Страннице достался коридор первого этажа, с перекошенным наборным паркетом и клубами паутины по углам. Растирая горячую воду шваброй, она поглядывала в сторону лестницы:
– Это черный ход… – парадная лестница помещалась в центре здания, – но на главной лестнице нет спуска вниз, а здесь есть… – бросив швабру, Света подергала ручку рассохшейся двери:
– Заперто, но чего ты еще ждала… – она вспомнила, что ее напарника отправили убираться в саду:
– У меня есть шпильки… – девушка заколола на затылке черные волосы, – но шпилькой такой замок не откроешь… – в здании явно имелся подвал:
– Скорпион видел, как Франсуа меня забирал на велосипеде, но вряд ли он здесь появится. У него удостоверение журналиста, а газетчика сюда не пустят…
У ворот в кованой решетке здания торчали верзилы в темных очках, с военной выправкой. Даже у заведующего хозяйством была армейская осанка:
– Понятно, что здесь сидит ЦРУ… – Света вернулась к ведру, – может быть, именно сюда привезли Лумумбу… – Скорпиона, руководителя группы, несмотря на молодость, они все уважали:
– Видно, что он человек с опытом… – Света прислушалась, – а насчет меня все считают, что я учусь в академии, в Москве… – девушка улыбнулась:
– Им кажется, что я старше, потому что за полгода я вытянулась… – на южной базе у нее начались, как выразилась воспитательница, менархе:
– Женские дела, как говорили Надя с Аней, – Странница почесала вспотевший нос, – теперь у меня могут появиться дети… – в Луанде и в Элизабетвилле она встречала девушек, на вид ее ровесниц, носящих в шалях младенцев:
– На самом деле мне только четырнадцать… – за дверью раздался скрип ступенек, – я просто выше метра семидесяти, но близняшек мне все равно не догнать… – Аня и Надя носили сороковой размер обуви:
– Когда Надя надевает шпильки в десять сантиметров, она становится, словно каланча, – хихикнула Света, – хотя Аня вообще не любит каблуки… – начиная с Луанды все чернокожие члены группы ходили босиком:
– Негры в ботинках здесь либо министры сепаратного правительства, либо военные, либо те, кто ловит рыбку, то есть алмазы, в мутной воде… – впервые Света сняла обувь в Луанде, на пляже белого песка. Теплая вода ласкала ноги, она нахмурилась: