Вельяминовы. За горизонт. Книга 4
Шрифт:
– У него гостит немецкий коллега, синьор Штрайбль, с семьей, – вспомнил князь, – Феникс упоминал, что Штрайбль тоже работает на движение, но не входит в узкий круг товарищей по борьбе… – через два дня Боргезе встречал в аэропорту наследника фюрера, будущего главу новой Германии, Адольфа Гитлера:
– Мы стали называть мальчика именно так, – сказал ему Феникс, – Ритберг фон Теттау временная мера. Пусть будущий глава нового рейха привыкает к имении отца…
Боргезе вез подростка в Гану. Стараниями штурмбанфюрера Шумана, личного врача президента страны, у движения появился новый путь для транспортировки
– Шуман вынужден был покинуть Конго по соображениям безопасности, – вспомнил Черный Князь, – но дело он наладил отлично. Рауфф и Барбье занимаются делами движения в Южной Америке, Шуман отвечает за Африку, Феникс поддерживает связи с арабским миром, а впереди у нас Восточная Азия… – Феникс заинтересовался возможность производства и сбыта наркотиков:
– Это золотое дно, – заметил он в разговоре с Боргезе, – Вальтер и Клаус считают, что именно через Западную Африку легче всего доставлять кокаин в Европу… – взглянув на карту, Боргезе понял, что глава движения прав:
– Проще устроить перевалочный пункт в Гане, – весело сказал Феникс, – прямой путь из Колумбии или Венесуэлы в Европу слишком подозрителен. Мы можем транспортировать кокаин и героин, когда он у нас появится, с нашими полезными ископаемыми…
Шуман должен был ввести Адольфа в курс дела, как выразился Феникс:
– Ты будешь отвечать за порты Средиземноморья, – сказал Боргезе глава движения, – тебе надо побывать в тамошних местах. Не волнуйся, Доктор обеспечит вам радушный прием. Вас поселят в резиденции Нкрумы, у него отличный повар, отобранный нашим представителем. Адольф отдохнет перед учебным годом и познакомится с нашей работой…
Боргезе примерно представлял объем деловых операций Феникса:
– Будь он обыкновенным человеком, за ним бы давно гонялись журналисты, – усмехнулся Черный Князь, – он входит в десятку богатейших людей мира. Но, во-первых, это не его деньги, а средства движения, а во-вторых, Макс не любит внимания, что понятно в его положении… – Феникс доверял только адвокату Краузе:
– Фридрих настоящий боец, воин арийского духа, – серьезно говорил он, – остальных юристов мы держим на побегушках… – Ферелли готовил для Черного Князя документы подставной конторы, на адрес которой должны были приходить грузы из Ганы:
– Ткани, пальмовый сахар, местные безделушки, – хохотнул Феникс, – с таможней не возникнет затруднений… – допив эспрессо, Боргезе вежливо поинтересовался:
– Как ваш сын, Карло? Вы ведь готовите его к юридической карьере…
Микеле ничего не знал. Ферелли вспомнил твердый голос жены:
– Что было, то прошло… – они стояли над колыбелью мирно спящего младенца, – обещай, что он никогда ни о чем не услышит… – черные глаза Риты сверкнули:
– Мои родители мертвы, мой брат мертв. Риты Леви нет, Карло, и никогда не существовало… – жена много занималась благотворительностью, удостоившись даже личного благодарственного письма от его святейшества:
– Она права, – сказал себе Ферелли, – незачем ворошить прошлое. Микеле неоткуда узнать о семье его матери… – сын считал, что его
– Так и есть, – Карло вздохнул, – мне было два года, а она только родилась… – синьор и синьора Леви пригласили соседей на торжественный обед в честь появления на свет дочери:
– Потом мы ходили в синагогу на обрезание Михаэля… – став отцом, Карло, разумеется, не собирался спорить с женой:
– Она любила брата, а Микеле хорошее имя. Мама тоже согласилась, она души не чаяла в мальчике. В конце концов, Рита такая не одна. Даже главный раввин Рима, доктор Золли, крестился в сорок пятом году… – Ферелли пощелкал пальцами:
– Счет, пожалуйста. С Микеле все отлично, – он улыбнулся, – на выходных молодежь под его предводительством отправляется в горный поход. Они будут жить в палатках, ловить рыбу, разводить костры… – Черный Князь откинулся в кресле:
– Замечательное времяпровождение. Я улетаю на Сицилию, встретимся после каникул… – он не намеревался платить свою долю:
– Ферелли и так много получает. Это деньги движения, но пусть потрясет мошной. Он торгаш, как все флорентинцы. У него, кстати, может быть еврейская кровь. Во Флоренции всегда привечали жидов. Даже если жид крестился, это ничего не меняет… – Боргезе с трудом заставлял себя пожимать руку отцу Кардозо, – надеюсь, Серый Прелат, как его называют, не поднимется дальше обыкновенного священника…
Адвокат звенел монетами. Черный Князь поднялся: «Желаю вам приятного отдыха, Карло».
Не желая обижать отца, Лаура честно обзвонила все телефоны из выданного ей списка дальней римской родни. Сидя у аппарата в келье, она рассматривала итальянские фамилии:
– Родственники моей бабушки, папиной мамы, родственники его первой жены… – старшую сестру, живущую в Париже, Лаура видела только на довоенных фото:
– Она наотрез отказывается встречаться со мной или мамой… – девушка прикусила губу, – приезжая в Париж, мы живем на рю Мобийон, а папа видится с ней в городе… – отец не хотел появляться на набережной Августинок в одиночестве:
– Вы моя семья, – коротко говорил он, – значит, вы семья и Лауры, а если она упрямится, это ее дело… – вдовствующая баронесса не пустила к себе и Адель:
– К ней ходил только Генрик, – усмехнулась старшая сестра, – она сделала вид, что простыла. Генрику простуды не страшны, а она знала, что я берегу голос… – Адель подытожила:
– Я для нее дочь той женщины… – девушка вскинула бровь, – но не знаю, чего она боится. Я замужем. Я не собираюсь соблазнять ее драгоценного Джо, выдергивать мальчика из-под материнской юбки… – Лаура робко сказала:
– Вообще он работает в Конго, а не сидит дома… – Адель фыркнула:
– Останься он в Лондоне, мы бы из него сделали человека. Тетя Лаура его избаловала. Пьер у нее тоже такой. Хана ей не дочь, о ней тетя Лаура никогда не заботилась. Дядя Мишель любил Хану, однако он умер… – Лауре нравилась кузина Дате:
– Она очень красивая, – восторженно подумала девушка, – наверное, самая красивая в семье, если не считать Евы… – по дороге к замку Святого Ангела, забежав в газетный киоск, она купила новый номер американского Vogue. В общежитие светские журналы не допускались, но сумочки девушек не обыскивали: