Венчальная свеча

Бэннет Марси

– Трудно очернить то, что с самого начала было основано на лжи! – рассмеялся он ей в лицо.

– Я объяснила тебе причину своего поведения и не собираюсь снова обсуждать это, а тем более ползать перед тобой на коленях, если ты добиваешься именно этого, – гордо сказала она.

– Зачем мне это? Все, чего я хочу, – это чтобы ты ушла из моей жизни. Вот так. – И, резко повернувшись, Майлз вышел из кухни.

Когда он вернулся, дверь в столовую была открыта. Патриция накрыла стол белоснежной скатертью, расставила на нем лучший сервиз и поставила в центр композиции приземистую вазу с цветами. Неужели она и впрямь

рассчитывает подкупить его с помощью таких дешевых ухищрений?

Тем временем девушка выглянула из кухни, нервно теребя передник.

– Ужин готов.

– О'кей. – И он уселся за стол.

Она поторопилась подать первое блюдо. Это были устрицы по-нормандски. Едва взглянув на них, Майлз оттолкнул тарелку.

– Терпеть не могу моллюсков, – фыркнул он.

Она подняла на него глаза, уже готовая возмутиться, но сдержалась. Майлз отодвинул стул подальше от стола и, заложив ногу за ногу, утомленно зевнул, едва потрудившись прикрыть рот.

Патриция ела, украдкой поглядывая на него. Она проглотила всего несколько кусочков и унесла тарелки на кухню. Вскоре девушка появилась вновь с дымящейся суповой миской.

– Уж от этого ты не станешь отказываться, – с вызовом сказала она. – Как насчет цыпленка по-мэрилендски?

Она сняла тяжелую крышку и уже потянулась за ложкой, но Майлз опередил ее.

– Нет уж, позволь мне, – саркастически усмехнулся он. – В конце концов, это ты у меня в гостях. – Погрузив ложку в густую аппетитную массу, он шлепнул на ее тарелку изрядную порцию, разбрызгивая соус. – А собственно, – злорадно произнес он, – почему бы тебе не съесть все целиком? – И, отбросив ложку, обеими руками поднял суповую миску и опрокинул ее вверх дном.

Жирный соус с кусками мяса, переполнив тарелку, в одно мгновение безнадежно испортил тонкую льняную скатерть. Часть содержимого угодила на пол, но Патриция даже не заметила этого. Ее глаза были устремлены на Майлза, а рот презрительно скривился.

– До чего же дешевая и глупая выходка, сказала она с холодной яростью.

– Ну как, объяснить еще раз? – Опершись руками о стол, он как можно ближе наклонился к ней. – Не нужна мне твоя стряпня. И все остальные услуги. Всё, что от тебя требуется, – это забыть сюда дорогу! – Он резко выпрямился и вышел из дома, хлопнув дверью.

Майлз пошел в ресторан и пробыл там до закрытия, усидев за ужином бутылку вина. Странным образом голова его осталась совершенно ясной. Видимо, гнев был слишком силен, чтобы мысли потеряли свою остроту.

Вопреки его ожиданию, Патриция не заперла дверь. Нисколько не заботясь о том, что сейчас творится в столовой, он отправился прямиком в свою комнату.

Вчерашняя безумная ночь пробудила в нем воспоминание об эпизоде четырнадцатилетней давности. Патриции тогда было лет семь. Родители ее еще не успели развестись, а дед был жив. Старик привел девочку в контору, где ей быстро наскучило, и она улизнула в зал заседаний. Там малышка чинно уселась в председательское кресло и вскоре основательно изрисовала большую торговую книгу. Заслышав приближающиеся шаги, она поспешно спряталась в буфете.

Майлз вошел в зал, и хотя и не заметил никаких признаков беспорядка, инстинктивно почувствовал, где прячется девочка.

– За ушко, да на солнышко, – усмехнулся он со снисходительной интонацией взрослого, который

обращается к маленькому ребенку. – Идем со мной, проказница ты эдакая, дедушка тебя ищет.

В ее глазах уже тогда чувствовалось это дьявольское очарование...

Отогнав непрошеный образ, Майлз сорвал с себя одежду и бросился на свеженакрахмаленные простыни. Холод одинокой постели пронзил его до самого сердца. Казалось, тепло уже никогда не вернется в это открытое всем ветрам гнездо. Отчаянно пытаясь вытеснить из памяти все, связанное с последней ночью, с бурной радостью, которую он познал в этой постели неполных двадцать четыре часа назад, Майлз постепенно сосредоточился на последующих событиях и в конце концов кое-как забылся неровным, мерцающим, как пламя свечи, сном.

Рассвет еще чуть брезжил, когда Майлз внезапно проснулся. Он лежал очень тихо, напряженно вслушиваясь в темноту, но слышал лишь оглушительные толчки собственного сердца.

Кто-то явно был в комнате, но плотные шторы не пропускали снаружи даже слабый свет луны, мешая разглядеть ночного гостя. Медленно, стараясь дышать ровнее, он повернул голову и всмотрелся.

Это была Патриция. Майлз решительным движением потянулся к выключателю бра.

Она даже не вздрогнула, не издала ни звука. Ничего не понимая, он смотрел на плавно движущийся силуэт, пока не сообразил, что она не видит его. Как и положено всем лунатикам во время их ночных странствий.

На ней была только шелковая кремовая ночная сорочка. Она нежно обрисовывала округлость девичьей груди, узкую талию и стройные бедра. У Майлза пересохло во рту.

Что же делать? Разбудить ее прямо сейчас или осторожно отвести обратно в спальню? Но, пока перебирал в памяти все, что когда-либо читал о лунатизме, Патриция издала звук, напоминающий приглушенное рыдание, и вытянула вперед руку, словно нащупывая в темноте постель.

С губ Майлза уже был готов сорваться негодующий крик, но она вдруг выпрямилась и с тяжелым вздохом побрела к выходу.

Он долго смотрел ей вслед. Принять все за чистую монету? Или это очередной трюк? Он вновь лег в постель и долго раздумывал, нельзя ли обратить это неожиданное открытие в свою пользу.

На следующее утро он вновь рано отправился в офис и провел все утро у телефона, реализуя несколько идей, которые не имели ничего общего с работой.

Его ждали в Нью-Йорке на деловом совещании, но Майлз направил туда вместо себя одного из сотрудников, предварительно проинструктировав его. В эти минуты ему хотелось только одного – быть дома вместе с Патрицией. Горькая усмешка скривила его губы при этой мысли. Еще позавчера это желание было вызвано самыми прекрасными чувствами, какие только дано испытывать человеку. А теперь...

К концу дня раздался звонок от человека, через которого директор «Кейн и Шандо» обычно приобретал произведения искусства. Тот сообщал, что поручение выполнено.

– Его не просто оказалось убедить, – признался маклер. – Но в конце концов он сдался.

Майлз тихо присвистнул, узнав, в какую сумму обошелся успех.

– Я хорошо помню вашу инструкцию не стоять за ценой, – вежливо напомнил маклер.

– Да, разумеется. Спасибо. Я очень доволен, что вы справились. Деньги будут переведены вам немедленно, и мне хотелось бы, чтобы вы послали за картиной сегодня вечером.