Вендетта по лас-вегасски
Шрифт:
— Я... я чувствую себя лучше. Все будет в порядке.
Болан вставил в «кольт 45» новую обойму и вложил пистолет в руку Лайонсу.
— Будьте осторожны, — предупредил он. — Я снял его с предохранителя. Нельзя сбрасывать со счетов возможность еще одной перестрелки. Если услышите, что кто-то насвистывает «Yankee Doodle», не стреляйте. Ни в коем случае.
Лайонс устало засмеялся.
— Вы по-прежнему предусмотрительны, не так ли?
— Нужно оставаться таким до конца, — ответил Болан, садясь за руль машины.
Да, Болан умел предусматривать все до мелочей. И сейчас ему в голову пришла одна простая мысль, что все трупы, разбросанные по склону горы, не стоили и мизинца этого храброго полицейского. Первоначально Мак планировал отправиться в Сан-Франциско, а по дороге завернуть в Вегас, чтобы пополнить свою «военную» казну за счет «сливок», которые снимали мафиози. Теперь же он пришел к выводу, что здесь происходит нечто более серьезное, чем сокрытие от налогов нескольких десятков тысяч долларов. Мак подумал, что как только он вверит Лайонса в руки надежного, компетентного врача, то отправится посмотреть, что же происходит за неоновым фасадом Лас-Вегаса.
Жребий был брошен, а Болан вовсе не походил на того человека, который бежит от своей судьбы. Ну что ж, кое-кому в Вегасе придется на своей шкуре ощутить тяжелую руку Палача.
Глава 3
В течение десяти минут боевой фургон Болана, тихонько урча мотором, катился с потушенными огнями по едва заметным тропам. Спускаясь по склону, Болан глушил двигатель и давал машине катиться накатом, чтобы не нарушать ночную тишину. Он часто останавливался и внимательно вглядывался в темноту.
Когда они спустились к федеральной дороге, Болан пришел к заключению, что противник их не преследует. Не скрывая своего удивления, он повернул в сторону Лас-Вегаса и, обернувшись, сказал:
— Сдается мне, что нас оставили в покое.
Из глубины фургона послышался слабый, неразборчивый ответ.
— Все в порядке? — спросил Болан.
— Надеюсь, выживу. И... Болан...
— Да?
— Спасибо.
— Чего уж там, — с улыбкой ответил Болан.
Благодарность в данном случае была неуместна. Болан знал это, Лайонс тоже.
Мак закурил, с наслаждением затянулся сигаретой и удовлетворенно вздохнул.
— Хотите сигарету? — спросил он.
— Я бросил. Курение вредит здоровью. Разве вам это неизвестно?
Болан хмыкнул. Его гость приходил в себя. Чтобы отбить охоту шутить у такого парня, как Лайонс, его нужно было бы пропустить через мясорубку. Мак снова глубоко затянулся сигаретой и пустил струю дыма в глубь фургона.
— На свете немало других вещей, которые пагубно влияют на здоровье, — возразил он.
На этот счет у него не было никаких сомнений. Война, например. А также последняя чересчур затянувшаяся схватка на дороге...
Кровь врага, которую щедро проливал Болан, никоим образом не смущала его и не вызывала бесчисленные угрызения совести. В этом заключался смысл его жизни. К черту интеллектуалов с их гнилой философией: мафию можно победить только одним способом — действуя ее же методами. До определенной степени, конечно. Правила игры, а война действительно напоминает игру, менялись очень редко, как, например, сегодня на горе, когда в самый разгар кровавой оргии пришлось отказаться от детально продуманного плана боя, чтобы спасти человеческую жизнь.
Кстати, вот оно — интеллектуальное решение проблемы: их надо бить в их собственной игре, их же методами... но при этом не быть похожими на них. С точки зрения Болана этот момент коренным образом отличал его от противника: он еще не потерял человеческий облик.
— Мне кажется, что с момента нашей первой встречи вы выросли, Болан. Несмотря на пластическую операцию, я узнал вас тут же, с первого взгляда. Точнее, с первого выстрела. Вы все еще продолжаете воевать?
— К этому привыкаешь, — ответил Болан.
Действительно, война становилась образом жизни. Стоило лишь внутренне согласиться с постоянным напряжением и неизбежностью смерти, как необходимость убивать врага, бежать и скрываться становилась естественной, словно само дыхание.
На губах Болана заиграла легкая улыбка, и он спросил полицейского:
— Что значит «я вырос»?
Лайонс, кривясь от боли, потихоньку протиснулся вперед и опустился на сиденье рядом с Боланом.
— Я хотел сказать, что вы уже не тот взбалмошный воин, которого я знал в Лос-Анджелесе. Вы обрели класс, заматерели, что ли.
— Учиться никогда не поздно, не правда ли? Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, раз перебрались вперед.
Полицейский поморщился, устраиваясь поудобнее.
— Не совсем, но перед тем, как покинуть вас, я бы хотел вам кое-что рассказать.
Болан кивнул.
— Мне кажется, так было бы справедливо.
— Вы помните шишку из Вашингтона, с которым познакомились при проведении операции «Пойнтер»?
— Гарольд Броньола, — бесстрастно произнес Болан.
— Он самый. Так вот, Броньола сказал мне, что разговаривал с вами в Майами. Вашингтон очень заинтересован в успешном завершении операции, в которой я принимаю участие. Ее подготовил Броньола. Во время нашей последней встречи мы с ним говорили о вас. Он рассказал, что вы наделали шороху в Нью-Йорке, но еще больше — в Чикаго. Ваши действия вызвали ответную реакцию: конгрессмен от штата Иллинойс давит на Министерство юстиции. И он не одинок в своих усилиях. В его компании есть люди, обладающие авторитетом и определенной властью. Они утверждают, что ФБР намеренно тянет резину, что оно давно могло бы наложить на вас лапу, если бы только захотело.
— Вы не сообщили мне ничего нового, — равнодушно ответил Болан. — К тому же, разговоры вас утомляют, ложитесь-ка лучше.
— Нет, выслушайте меня, — настойчиво сказал Лайонс. — Руководство Организации тоже нервничает. Капо сформировали «антиболановскую команду», и теперь вас ищут по всей стране... Не ошибусь, если скажу — по всему миру. Чтобы перейти к активным действиям, они ждут только вашего появления. И вот вы появились. Завтра с утра в этом городе негде будет упасть яблоку от понаехавших сюда наемных убийц. Можете мне поверить.