Вендетта. День первый
Шрифт:
– Ну конечно! – сказала, отрываясь от экрана компьютера, Анастасия.
В течение двух последних месяцев услуги пиар-отдела востребованы не были: Игорь заключил перемирие с Остоженскими и даже побывал у них в Москве, где вместе с отставным генерал-лейтенантом сходил в баньку и знатно закусил. С тех пор военные действия, в том числе информационного характера, между Питером и Москвой прекратились. Настя была уверена, что так называемый «Великий пакт» не более чем уловка со стороны Глеба Романовича, однако тот, казалось, и не собирался нарушать соглашение. Вместе с Басалыго он провернул несколько чрезвычайно выгодных сделок: раньше бы они затратили много сил, времени и денег на то, чтобы побороть друг
Публикация порочащих статей в прессе или показ телевизионных сюжетов с разоблачениями козней противников прекратились. На нескольких приемах (как в Москве, так и в Петербурге) Игорь Леонидович и Глеб Романович появились вместе, что вызвало шквал пересудов и предположений. Все были уверены, что в скором будущем две их криминально-финансовые империи сольются в одну, во главе которой встанут два босса – Басалыго и Остоженский. С энергией, затрачиваемой раньше на борьбу с врагами, Игорь Леонидович и Глеб Романович могли теперь зарабатывать деньги, умножая свои капиталы, и вести борьбу с другими, мелкими, но тем не менее настойчивыми конкурентами из провинции. Остоженский обеспечивал индульгенцию со стороны властных и правоохранительных структур, а Басалыго ввел своего нового приятеля в преступный мир и познакомил с наиболее важными криминальными авторитетами. Одним словом, каждый получил то, чего страстно хотел.
Однако Настя не верила в эту странную и даже противоестественную идиллию. Союз двух хищников более походил на затишье перед бурей, и Анастасия много раз заводила о том речь с мужем, но Игорь только отмахивался и заявлял:
– Ты думаешь, я такой простофиля и безоговорочно поверил Остоженскому? У меня везде свои шпионы и информаторы. Если он что-то задумает, мне тотчас станет об этом известно. Но старик вовремя понял, что воевать со мной себе дороже, поэтому и пошел на мировую. Ведь главный в нашем дуумвирате я!
Настя старалась убедить Игоря, что любой дуумвират всегда заканчивался разрывом и последующей жестокой войной – что союз между Августом и Марком Антонием, что союз между Сталиным и Гитлером. Но исторические примеры Басалыго отмел несколькими резкими фразами:
– Вся власть у меня в кулаке! И чтобы забрать ее, Остоженскому надо убить меня! А это, как ты сама знаешь, невозможно. Он же не полный кретин!
Настя же придерживалась противоположной точки зрения, однако, как она поняла, муж не был расположен говорить на волнующую ее тему. Время от времени Анастасия вспоминала Максима, однако тотчас приказывала себе забыть о нем. Но даже и Машенька несколько раз спрашивала, навестит ли их «дядя Максимка», который так ей понравился...
– Настя, я не хочу отвлекать тебя от работы, однако у меня имеются отличные новости, – сказала сейчас Куницына, подходя к Анастасии. И положила на стол тонкую брошюру.
Настя пробежала ее глазами и воскликнула:
– Ничего себе! Где ты это достала, Таня?
– Через знакомых, которые живут в Лондоне, – ответила журналистка. – Они вращаются в медицинских кругах.
Настя принялась внимательно изучать брошюру. Речь в ней шла о революционно новой терапии синдрома Туретта, разработанной профессором Майклом Маккински. Профессор Маккински был светилом в области невропатологии, преподавал в Медицинской школе Стэнфордского университета, имел несколько клиник по всему миру, считался гением и в течение последних лет выдвигался на лауреата Нобелевской премии по медицине (по слухам, в новом году у него были все шансы получить самую престижную награду в мире). Настя, постоянно получавшая новую информацию касательно новых методик по лечению синдрома Туретта, пыталась записаться на прием к профессору Маккински, однако легче было попасть на аудиенцию в Белый дом или к английской королеве, чем в одну из его клиник – профессор сам отбирал себе пациентов, был финансово абсолютно независим и проводил большую часть времени в странах третьего мира, где спонсировал строительство госпиталей и больниц.
– Судя по всему, скоро произойдет подлинный переворот в методике лечения синдрома Туретта, – сказала убежденно Татьяна, и Настя почувствовала небывалую благодарность к журналистке – та заботилась о Машеньке как о собственной дочери.
– Мне тоже так кажется. Но какое это имеет отношение к нам? – спросила Анастасия. – Я столько раз пыталась попасть к профессору, однако никак не выходило. Похоже, он намеренно избегает богатых пациентов, а тратит всю свою энергию на неимущих.
– Маккински может себе такое позволить, ведь он отпрыск чрезвычайно состоятельных родителей, – сказала Куницына. – И его кредо – улучшить мир! Но мне через знакомых удалось записать Машеньку на прием в лондонскую клинику профессора. У меня не было времени на раздумья, поэтому я не смогла переговорить сначала с тобой, но решила, что...
Настя порывисто обняла Татьяну и, чувствуя подступившие к глазам слезы, спросила:
– Ты не шутишь? Тебе в самом деле удалось добиться для Машеньки консультации у профессора Маккински? Но как у тебя получилось?
– О, если приложить усилия, то можно горы свернуть, – скромно ответила Татьяна. – Маккински пробудет в Лондоне всю следующую неделю и сможет уделить Машеньке два часа в среду, с часа до трех.
– Два часа в руках знаменитого специалиста! – вскричала Настя. – Господи, как же я рада!
– И это еще не все, – заметила Куницына. – Он ищет сейчас пациентов, в первую очередь подростков, для своей новой терапии. Если постараться, то можно сделать так, чтобы Машенька оказалась в их числе...
Настя тотчас связалась с Басалыго, который сразу же воскликнул:
– Отлично! Мы полетим в Лондон все вместе. Я сейчас же отдам распоряжение подготовить самолет на среду и велю изменить мой график.
Но в понедельник, выпив кофе вместе с Татьяной, Настя слегла с острым расстройством желудка. Во вторник ее самочувствие немного улучшилось, а осмотревший ее семейный врач сказал, что у нее, по всей видимости, пищевое отравление, и рекомендовал в ближайшие дни не покидать поместья.
– Придется лететь в Англию без тебя, – расстроился Игорь. – Однако мы расстаемся всего на полдня! С профессором я поговорю по-мужски...
– Игорь, никаких угроз! – воскликнула в ужасе Анастасия, но муж ее успокоил:
– Ну что ты! Не буду же я угрожать человеку, который в состоянии облегчить страдания нашей дочери... Я просто намекну ему, что могу подсобить со сбором пожертвований на его проекты в странах третьего мира, а он в обмен пусть включит Машеньку в число пациентов, на которых будет тестироваться его новая терапия.
Настя проводила Игоря и Машеньку до машины, вернулась в спальню и легла в постель. Женщина чувствовала себя отвратительно – слабость разлилась по телу, голова гудела, ноги были как чугунные. Ей было очень обидно, что она не могла сопровождать мужа и дочку в Лондон. Но в следующий раз она обязательно полетит вместе с ними!
Игорь позвонил из аэропорта и сообщил, что они сели в самолет, принадлежащий его банку, и вот-вот взлетят. Связь прервалась, и Настя решила: лайнер пошел на взлет. Через каких-то полтора часа они будут в Лондоне, а еще через час встретятся с профессором Маккински. Анастасия была уверена, что Игорь сумеет убедить ученого, который отличался, мягко говоря, неуживчивым характером и некоторыми странностями. Но что поделать, ведь профессор – гений!