Вендетта
Шрифт:
Он посадил корабль в единственный скучный прилесок под Зайбергом, и младшие члены команды выскользнули в ночь.
— Я мог пойти и один.
— Разве не лучше, когда рядом снуёт товарищ в вечном инвизе? На тот случай, если понадобится треснуть со спины нападающего на тебя одиночку... Вся суть игры разведчиком за хамелеони, кстати.
— Опять насилие, — пробормотал Макс.
— Самооборона — не насилие.
— Слушай, это игра словами. Самооборона — вещь оправданная, но всё же насилие. А о границах
В лесу было хоть глаз коли — все светлячки давно попрятались. Самые умные мобы в этой игре. Макс постоянно спотыкался о коряги и ругал разработчиков, подошедших к моделированию слишком тщательно.
— Орфи, мы с тобой давно общаемся, так что скажи по-чесноку... — решительно начала ящерица.
Неужто Рокси хочет спросить, нравится ли она ему? Макс взволновался так сильно, как не нервничал со времён истерики девушки-НПС, то есть, совсем недавно. Так много нервов, будет неудивительно словить инфаркт в столь юном возрасте.
— ...в чём твоя проблема? Извини за откровенность, но по тебе не видно, что ты прямо идейный, вроде фанатиков-гринписовцев, которые обливают шубы краской и бьют витрины мясных магазинов. И ты говорил, что дело не в религии. Отчего ж такая неприязнь к насилию?
— Я именно что идейный, — Макс нахмурился, но Рокси не могла этого видеть в темноте, хотя лес начал редеть. — А шубы с витринами не порчу, потому что это — то же самое насилие. Только по отношению к шубам и витринам.
— Не хочешь говорить, и ладно.
Поскольку по рептилоидному тону было как всегда непонятно, есть обида в голосе или нет, Макс всё же решил открыться.
— Когда я был маленький, то подрался с другим пацаном. Воткнул лопатку ему в глаз.
— Как ты мог воткнуть её в глазницу, лопатка ж не нож, у неё широкий конец.
— Ну как-то умудрился!
— Из чего она была сделана? Из хирургической стали?
— Обычная пластмассовая лопатка.
— Ею невозможно взять и проткнуть человеку глаз, — усмехнулась Рокси. — Если ты не сын Халка, конечно. Да и то скорее лопатка сломается о черепушку от удара. Оки, предположим, проткнул. И что дальше?
— Меня чуть не отправили в психушку! А когда я дрался, это было типа самообороны, кстати. Пацан сломал мои хреньки из песка... Короче, я понял, что любое насилие опасно.
Они вышли на пустырь, и Рокси растворилась в воздухе. Последовал её примеру и Макс, подбросив Вуаль. Но где же ящерица?
— Ты говоришь, как наша с Лео мама, — заговорила она, и Макс быстро сориентировался по голосу. — Папа — алкоголик, и мама демонизирует любую выпивку. Как-то раз запалила в экстаграме фотку Лео с какой-то вечеринки, у него была банка пива в руке... Такой был скандал, что жесть.
— Вот настоящая беда — когда родители сидят в той же соцсети, что и ты.
— Ага... Короче, Лео месяц был под домашним арестом, хотя ему было лет двадцать на тот момент. Из-за баночки пива! В двадцать лет! Потому что «пивной алкоголизм с этого и начинается».
Вот и каменный мост остался позади. Узкая улочка была усеяна уже исчезающими трупами неписей — совсем недавно здесь закончился бой. Мостовая вся сырая, дождь, что ли, прошёл? Нет, это кровь...
Гремело так, что Максу пришлось почти кричать:
— Я не понял, что общего между мной и алкогольной стори?
— Мама говорит, что любой алкоголь зло, и не понимает, что самоконтроль — это не когда ты вообще запретил себе его пить, а когда ты даёшь себе выпить баночку пива раз в месяц или полтора, шампанское на новый год — и не повышаешь дозу. Если ты пьёшь по редким праздникам и очень мало — это, блин, никак не стопроцентная гарантия, что ты превратишься в спившегося бича, и даже не полпроцентная...
На подходе к храму прямо перед Рокси упал снаряд. Интерфейс мелькнул строкой о снесённом наполовину здоровье.
— Не хиль, чтоб инвиз не исчез, в церкви полечишь! — крикнула ящерица. — Итак, ты говоришь то же самое: будто всякое насилие — зло. Но дать сдачи, хотя бы не сильно, чисто чтоб от тебя отстали — это не то же самое, что проткнуть кому-то глаз и «трижды провернуть своё оружье»...
Рокси проявилась возле церковных врат, и те отворились. Макс проследовал за ней и наконец сделал то, на что у него уже чесались руки — поднял здоровье напарницы хилганом.
Скоро, совсем скоро он станет владельцем великого артефакта, который позволит ему победить врага и, быть может, даже восстановить мир во всём мире!
— Как ты собрался мстить Лилит? Ты хоть сможешь выстрелить? — спросила Рокси. Макс потянул её за руку на лестницу. Хоть когда-то он смог быть проводником, а не ведомым.
— Решиться будет сложно, — ответил Макс. — Но я поклялся, что сделаю это. Лилит станет первой и последней, на кого я подниму руку.
Макс распахнул дверь кабинета, отделанного дубом и бархатом. Никого.
— Не-е-ет, — простонал Макс. — ИИ всё-таки завербовал епископа.
— Проверить стоило, — отозвалась Рокси.
— Постой, артефакт всё ещё может быть в подвале! — он опять увлёк ящерицу за собой, побежав по коридору. Ход в катакомбы встретил его сыростью, как и в прошлый раз. — Но там есть дверь, она открывается, только если епископ приложит руку... Есть идеи, как её отпереть?
— У меня хакинг вкачан. Разведчики годятся не только на то, чтоб бить со спины.
Поскольку у Макса случился приступ картографического кретинизма, парочка вдоволь наплуталась по подземным ходам, прежде чем приблизилась к металлическому заслону поперёк тоннеля.