Вендетта
Шрифт:
А узнать мне удалось следующее: несмотря на определенный рост недовольства правительством, больше в кругах буржуазии, что интересно, ничего никто пока поднимать не стал бы. Нет, при определенном подогреве и вливании определенного количества средств, можно было бы что-то замутить, например, все-таки заставать Генеральные штаты собрать, а там бы слово за слово, и покатилось бы. Но пока это было не ко времени. И если в той же Америке бунт уже в принципе созрел, и его можно было всего лишь чуть-чуть подтолкнуть, то во Франции еще лет двадцать будут одной болтологией заниматься. Я так понимаю, до революции дойдет
Что касается Америки, то там знаменитая война за независимость вспыхнула бы гораздо раньше, если бы не одно обстоятельство, а именно, война с Францией из-за колоний. Эта война должна оттянуть много сил на американский континент. И вот этот конфликт вполне можно будет подпалить чуть раньше, чем он возник в моей истории. И, разумеется, помочь в нем Франции. Америка способна поглотить много солдат с любой стороны. Эх, договориться бы еще с индейцами. Прививки им от оспы поставить, да огнестрелом снабдить. Хорошо снабдить, чтобы всем хватило. Но для этого их нужно как-то примерить друг с другом, а это, вроде бы невозможно просто априори.
— После Фонтенака никто не может приручить этих дикарей, — раздавшийся рядом голос словно отвечал на мои вопросы. — Боюсь, если так пойдет, то мы лишимся поддержки последнего лояльного к нам племени. И тогда мы проиграем англичанам.
— Тогда, может быть, нам хватит уже непонятно чем заниматься на континенте, и пора пересекать океан, чтобы усилить гарнизон Квебека?
— Не нам с тобой принимать такие решения, мой друг, нам остается лишь ждать, что, возможно, его величество и отдаст этот приказ. — Голоса удалились. Что же. Начало этой войны просто витает в воздухе. Военные не могут о ней не думать. Я же, только представил, что нужно пересекать океан, как мне сразу же стало дурно. К горлу подступила тошнота, а голова закружилась.
— Ваше величество, вам дурно? — рядом тут же очутился Криббе.
— Слишком душно, и слишком много духов, надо бы выйти, свежего воздуха глотнуть.
Такая функция радушной хозяйкой была предусмотрена. Видимо, надоело от блевотины ковры вычищать. Мы с Гюнтером вышли в сад через дверь, которая спряталась тут же в углу большой залы, и я сплюнул тягучую слюну, вдыхая морозный воздух полной грудью.
— Король здесь? — спросил я через пару минут, когда окончательно пришел в себя.
— Здесь, и вовсю идет обсуждение новой жены для дофина, — Криббе облокотился на какой-то забор, глядя вдаль. — В том числе в качестве кандидаток рассматривается Мария Жозефина Саксонская.
— Значит, Людовик хочет заполучить Саксонию, как интересно, — я огляделся по сторонам. — Почему здесь нет снега? Уже середина зимы, а все еще нет снега? — я зло пнул пожухлую траву. — Все хотят Саксонию. Дрезден на сегодняшний день является этаким призом.
— Я скажу больше, Брауншвейг-Люнебург захочет присоединить к себе земли южной Саксонии. После того, как в его состав вошли Бремен и Верден, осталось совсем немного, чтобы претендовать на звание королевства, — добавил Криббе.
— Они как пауки в банке, так и норовят сожрать друг друга, — я поморщился. — И снова Ганновер. Без него, похоже, эта война все-таки не освятится. Самое главное и Август не был виноват. Захват Саксонии и ее раздел был всего лишь вопросом времени. Вот только из-за его многочисленных отпрысков сейчас начнутся проблемы. Ладно, я понял, что нужно будет в данный момент предложить Людовику, чтобы он ввязался по полной. А там, глядишь, и с индейцами придумаем, что сделать.
Не успели мы зайти обратно в комнату, как ко мне прихрамывая подошел молодой офицер.
— Господин граф, разрешите представиться, виконт де Крюшо, — он пристально смотрел на меня. — Скажите, мы не могли встречаться в Берлине, после его взятия войсками Великого князя?
— Эм-м-м, — вот черт возьми, и принесло же этого офицера сюда прямо из Пруссии. — Вряд ли, виконт. Я никогда не был в Берлине.
— Но я готов поклясться, — и он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, кого же я ему напоминаю.
— Каждому может что-то привидеться, — я похлопал виконта по плечу, и быстро отошел в сторону. — Черт подери. Я планировал немного задержаться в Париже, но, похоже, придется уезжать.
— И что мы узнали, пока находились здесь меньше недели? — пробурчал Криббе.
— На самом деле очень многое. Но самое главное, Людовик и его правительство очень сильно не любит англичан. Гораздо сильнее, чем хочет заполучить Саксонию. И это для нас в настоящий момент самое главное. А теперь пойдем отсюда, пока это слишком наблюдательный виконт не сложил все как надо и не раскрыл мое инкогнито.
Глава 3
— Миша, как я рад тебя видеть, — Алексей Петрович Бестужев выскочил из-за стола и бросился навстречу брату. Схватив Михаила за руки, он потащил его вглубь кабинета, в котором в последние недели проводил больше времени, чем дома. Михаил же, увидев красные, воспаленные глаза брата, только покачал головой.
— Не бережешь ты себя, Алеша, совсем не бережешь. Отдохнуть тебе надобно. За этим я и приехал. Аннушка в гости зовет, говорит, что мельком увидела тебя в церкви, и в ужас пришла. — Михаил продолжал разглядывать младшего брата, испытывая к тому жалость, столь нехарактерное для их семейства чувство.
— Некогда отдыхать, Миша, когда такие дела вокруг творятся, — вице-канцлер намочил платок в стоящей тут же на столе вазе, протер им лицо и бросил платок на стол. — Воронцов вон гоголем ходит, словно уже все в его пользу решено, а меня будто уже из дворца погнали. А все потому, что мальчишка этот гольштинский с братом его Романом какие-то дела ведет.
— Зря ты, Алеша, даже не попытался с наследником общий язык найти, — Михаил покачал головой. — Я бы на твоем месте со двора Молодого не вылезал, пока взаимопонимания не получится.
— Да хотел я. Столько раз пытался, — Бестужев махнул рукой. — Он как глянет на меня своими глазищами, так сразу прибить охота, так руки и чешутся. Не знаю почему, Миша, только чувство у меня завсегда складывалось, что не наш он, чужой совсем, пришлый.
— Тебя вовсю западником кличут, а мальчишка чужой, ну ты даешь, Алеша, — Михаил покачал головой. — Так нельзя, пора уже определиться.
— Я уже давно определился, Миша, — вице-канцлер покачал головой. — Нам надо союзы заключать с европейскими странами, перенимать у них многое, чтобы уже перестать мужиками лапотными быть, чтобы нас со всей душой в салонах заграничных принимали.