Вендетта
Шрифт:
Скай уже еле сдерживал эмоции.
— Но зачем нам бессмертие?
Сигурд пристально посмотрел на внука.
— Зачем? Ты еще слишком молод. Думаешь, что будешь жить вечно!
— Нет, не думаю! Я пережил достаточно смертей, чтобы так не думать, уж поверь мне. Но я также провел немало времени, размышляя о жизни.
Скай наклонился к деду.
— И я думаю, что вся прелесть бытия заключается в том, что рано или поздно оно заканчивается… По крайне мере, для телесной оболочки. Мы оба знаем: что-то продолжает жить. Но смерть и придает нам уникальность — то, что мы приходим в этот мир на короткое время. Поэтому мы и прилагаем все усилия, чтобы реализовать потенциал, заложенный в это, — он ткнул в себя пальцем, — наше воплощение. Это стремление и является движущей силой искусства, науки. Любви. Да всего! Тот факт, что мы смертны, что нам отпущено ограниченное время, заставляет нас творить.
Сигурд уставился на него.
— И уничтожать тоже.
— Да, и уничтожать. За все ведь приходится платить. Что мы будем делать в твоей вечности без всяких стремлений, Сигурд? Сидеть и плести духовные корзинки? И кто, черт возьми, дал тебе право решать за всех нас?
Скай надеялся, что ему удастся разведать как можно больше о намерениях деда, чтобы самому спланировать дальнейшие действия против Сигурда. Увы, эмоции взяли верх над рассудком.
— Ну что ж, внук. — Теперь голос деда звучал холодно. — Похоже, я в тебе ошибался. Ты выучил пару фокусов, но не прибавил в мудрости.
Сигурд подался к перилам.
— Однако у тебя есть еще немного времени, чтобы пересмотреть свои взгляды. Ты знаешь, где меня найти. Я буду в квартире Дирка, соберу вещи. Пора ему… Как там сейчас говорят? Забить на учебу? Думаю, что мы уже достаточно узнали в колледже.
— Подожди!
Скай вспомнил, что говорила ему Паскалин в ту ночь в хижине накануне его первой охоты. О том, что происходит с двойником, оторванным от тела. И о теле, оторванном от двойника. Оба постепенно хиреют, обращаясь в ничто.
Ская пронзил холод, и он судорожно спросил:
— Ты знаешь, что случится со мной, если я не смогу вернуться в свою плоть?
— Конечно. Ты станешь призраком. — Сигурд холодно улыбнулся. — Так что, похоже, твои испытания еще не окончены.
Он отпустил перила и бросился вниз, но задолго до того, как тело достигло земли, оно начало обрастать перьями, и вот уже в воздухе парила большая чайка. Она набрала скорость и вскоре скрылась из виду; ее пронзительные крики слились с воем сирены. Карета «скорой помощи» расчищала себе дорогу, торопясь доставить в больницу бесчувственного юношу. И, прислушиваясь к сирене, Скай отчетливо осознал, что именно сделал Сигурд. Несомненно, если бы Скай согласился присоединиться к деду, тот помог бы ему вернуться в свое тело. Но поскольку он отказался…
— Ты пытаешься убить меня! — крикнул Скай в опустевшее небо.
Он присел на холодную железную ступеньку и положил голову на колени.
«КЧВМЗ? — подумал Скай. — КЧВМЗ?»
Удивительно, но когда стихли крики чайки и вой сирены, вместе с ними исчез и страх. Вместо него пришло другое чувство. Дыхание выровнялось, сердце перестало биться как сумасшедшее — Скай понял, что он здесь не один. Вместе с ним был Бьорн. Воин-викинг. И с ним была Тиццана. Да, убийца, но также и маццери сальваторе, целительница. Кровь охотников и воинов пульсировала в венах Ская.
И где-то рядом был еще один родной дух.
— Кристин, — произнес он.
Юноша вскочил на ноги, подтянулся на руках и выпрямился, балансируя на ограждении лестницы. Стараясь удержать равновесие, Скай смотрел вниз с высоты третьего этажа.
Он больше не пытался превратиться в ястреба после того первого раза в Шропшире. На Корсике это было бы как-то неправильно — обернуться английским крылатым охотником. Кроме того, у Ская и так доставало занятий: стать маццери, научиться контролировать двойника, обуздать волчьи инстинкты, покончить с вендеттой. Но здесь он уже дважды видел, как Сигурд превращается в птицу. Если он хочет сразиться с дедом, не должен ли он сравняться с ним силой?
— Нет, — тихо произнес Скай. — В конце концов я превзойду его.
Стоя сейчас на высоте третьего этажа, он слышал, как в ушах стучит кровь. Кровь его предков.
— Бьорн! Тца! — крикнул Скай.
И шагнул с перил.
Падение не сразу перешло в полет, но Скай не боялся. В десяти футах от земли он обернулся ястребом. И когда поднялся высоко над старинными зданиями Кембриджа, отправляясь на поиски кузины, в голове его сформировалась отчетливая мысль. Если они с Кристин — одна, используя всю хитрость рыси, другой — зоркость ястреба, — не смогут проникнуть в больницу и вернуть ему тело… Что ж, тогда Скай просто не представлял, кому это под силу!
Им понадобится лишь «спокойное мгновение».
Нэнси Сиско посвящается
ОТ АВТОРА
Задолго до того, как я задумал написать «Рунный камень», я прочитал в каталоге об одной книге, был заинтригован и заказал ее. Несколько лет она так и простояла на полке. Когда же я начал обдумывать в целом идею двойника, который существует внутри каждого из нас, я вспомнил ту книгу и принялся за чтение. В ней я обнаружил другой народ, у которого, так же как и у скандинавов, существовали предания о двойниках. Только у них такой двойник носил название маццери.
Книга называлась «Призрачные охотники Корсики», и написала ее профессор Дороти Кэррингтон. Она много лет прожила на острове, хорошо знала его обычаи, язык, старинные предания. В особенности она была очарована легендами о маццери — двойниках, которые по ночам выходят из тела и охотятся на зверей; и когда они убивают зверя, то смотрят в его глаза и видят человека, которого знают и который теперь помечен смертью. Это предание было неотъемлемой частью той Корсики, которую Дороти так любила; предание, берущее корни в далеком волшебном прошлом. Но в то время, когда она жила на острове, — начиная с 1950-х — древние легенды уже начинали забываться. Призрачные охотники уходили в прошлое.
Но, как нам известно… ничто не исчезает бесследно! Какая-то часть прошлого остается жить. Отдельные люди сохраняют древние обычаи. И старинные тайны все так же будут шептать в крови корсиканцев.
Книга Дороти Кэррингтон великолепна, остроумна, полна мудрости. Мне пришлось несколько переиначить описанные в ней предания, чтобы они больше соответствовали желаниям моего главного героя, его отчаянным нуждам. Искусству маццери сальваторе в книге уделено немного места, хотя для Ская оно имело решающее значение. Легенда о битве, во время которой один маццери может убить другого, составляет лишь малую часть мифов о призрачных охотниках, но в одно время была очень распространена. Конечно, писатель не мог пройти мимо нее! Я только сдвинул во времени дату, когда проходит эта битва, — с лета на Jour des Morts. Так, мне показалось, будет лучше для моего повествования.