Венец айтаны
Шрифт:
– Если еще немного довернуть руку, вот так, то удар даже сможет достигнуть цели, – раздался за спиной спокойный голос, и сильные пальцы повернули ее запястье. Лесси вздрогнула и обернулась. На нее насмешливо смотрели темно-серые глаза пиратского капитана.
«Они же давно уже ушли, что ему здесь надо?» – испугалась она.
– Но я бы рекомендовал делать вот так. – Железные пальцы повели руку девушки наискось и вбок. – Тогда у вас, пожалуй, действительно появился бы шанс покалечить какого-нибудь беднягу, – издевательски закончил он.
Лесси вспыхнула.
– Я вас не звала! – резко отдернула она руку.
Пират усмехнулся.
– Только я вас очень прошу, никому не говорите, что этим ударам вы научились у нас, – шутливо отсалютовав Лесси, он забрал висевшую на еловой ветке волчью безрукавку (как только она ее сразу не заметила и не сообразила, что за ней могут вернуться!) и неторопливо покинул поляну. Лесси стояла и слушала, как стихает скрип снега. А потом бессильно опустилась на землю, уткнулась лицом в колени и горько расплакалась.
Отойдя от поляны, Дрогов на секунду остановился. И вдруг поднял голову, прислушиваясь. Так и есть! «Дьявол!» – в сердцах выругался он и со вздохом повернул обратно.
– Если противник сильнее тебя физически, это еще не значит, что ему нечего противопоставить, – раздался над ухом у Лесси ненавистный насмешливый голос. Пират сидел на снегу недалеко от нее и, судя по всему, наблюдал за девушкой уже несколько минут. – Ловкость и скорость имеют гораздо большее значение, чем грубая сила. Только удар должен быть точен. Быстр и точен. Сердце, печень, сонная артерия, – он без ложного суеверия показал на себе, – на теле человека есть места, попадание в которые гарантирует смерть.
Лесси подняла голову и внимательно посмотрела на капитана.
– Если долго сидеть на снегу, можно заболеть, – невозмутимо добавил тот.
Девушка, по-прежнему не говоря ни слова, встала, пират последовал ее примеру. Поигрывая своей деревянной саблей, он стоял и насмешливо (или ей только чудилась эта проклятая ирония?) ждал. Лесси решилась и нанесла удар. Он был отбит даже не играючи, его будто бы даже не заметили. Девушка хаотично делала удар за ударом, ослабляя внимание. А потом, вновь представив на своем запястье железные пальцы, она повела саблю наискось и вбок. Этот удар заметили и парировали нарочито медленно. Капитан осклабился, убрал саблю, спокойно развернулся и молча пошел прочь.
На следующий день наблюдающей за пиратами из своего укромного уголка Лесси все время казалось, что она ловит на себе насмешливый взгляд темно-серых глаз. После ухода корсаров она вышла на поляну, размяла закоченевшие руки и ноги и стала ждать. Капитан появился минут через тридцать. Не говоря ни слова, они достали оружие. Еще через три дня Лесси и пират начали разговаривать.
Чем скорее приближался март – месяц западных ветров, – тем мрачнее и молчаливее становился Дрогов. Единственного взгляда в испуганные синие глаза хватило, чтобы капитан явственно понял – он пропал. Иногда он проклинал себя за то, что пожалел девушку и позволил себе вернуться на поляну, но понимал, что сопротивляться было поздно уже тогда. Каждый день Дрогов обещал себе, что сегодняшний поход в лес – последний, но снова наступало утро, и он вновь нарушал слово.
Об этих уроках фехтования никто не знал. Грай сунулся было как-то с вопросом, мол, куда это ты, но, наткнувшись на насмешливый взгляд капитана, отступил. Его ученица, судя по всему, тоже не горела желанием рассказывать про свои прогулки. Почему? Дрогов не знал. За два месяца ежедневных тренировок девушка, обладающая природной ловкостью и сообразительностью, сделала немалые успехи. Понимая, что на силу ударов ей рассчитывать не приходится, капитан главное внимание обращал на быстроту и точность движений. Зачем ей вообще все это было нужно? Дрогов никогда об этом не спрашивал. Зачем он тратил долгие часы на то, чтобы сабля в ее руках перестала быть нелепым куском железа? Зачем рассказывал ей обо всем на свете на обратном пути, замедляя шаг, чтобы продлить встречу? Ирония – лучший друг и злейший враг капитана – подсказывала ему ответ, но Дрогов предпочитал оставаться глухим.
Он не знал, как ее зовут, и не хотел спрашивать. Она называла его просто «капитан», а он ее – «малыш». Месяц назад девушка неожиданно попросила показать ей хотя бы несколько приемов рукопашного боя, без всякого оружия или с одним ножом. Пират содрогнулся, но отказать, увы, не смог. Теперь ему приходилось еще и валять ее в снегу, заламывать руки и учить выбираться из самых крепких захватов – только невероятным усилием воли капитан не позволял им превращаться в объятия. Иногда он ненавидел свою мучительницу. Иногда – благословлял час, когда впервые увидел ее.
– Капитан, – подсел к нему Грай. Дрогов мотнул головой и отогнал стоявшее перед глазами лицо девушки. Он видел его разным – сосредоточенным и напряженным, когда ей не давался очередной прием, разрумянившимся и ликующим после удачной тренировки, освещенным искренней улыбкой, когда она приветствовала его там, на поляне, испуганным, как тогда, когда он заговорил с ней впервые. Это лицо пират изучил до мельчайших деталей – худые щеки, обрамленные темно-каштановыми, чуть вьющимися прядями волос (он всякий раз вздрагивал, если во время уроков они касались его лица), высокий лоб, тонкий нос, кончик которого от холода сразу делался белым, упрямый рот и огромные, неправдоподобно синие глаза, лишившие его сна. Капитан ужасался той силе, с которой его тянуло к девушке. Так не бывает, говорил он себе. Но так было.
– Кен, – повторил Грай. Дрогов метнул на него быстрый взгляд. Хотя они с Граем выросли вместе и были неразлучны с детских лет, боцман нечасто называл его по имени, предпочитая соблюдать субординацию. – Западный ветер дует уже два дня. Среди ребят начинаются разговоры. Пора.
– Пора, – как эхо откликнулся капитан.
– Что с тобой творится, Кен? – тихо спросил Грай.
– Ничего, Том. Ничего страшного.
Глава VIII
Западный ветер
Несмотря на то что за зиму армия Вельгиса значительно выросла, повстанцы не могли рассчитывать на то, что им удастся выстоять против всех альгавийских сил. Поэтому главным оружием Донн считал быстроту и непредсказуемость их действий. Уже в середине февраля во многие города и крупные поселки были разосланы верные люди – собирать информацию и выискивать недовольных. Повстанцы дожидались лишь конца весенней распутицы, чтобы двинуться в поход.
В начале марта, когда подули западные ветра и слякоть превратила дороги в ничто, к Вельгису подошел пиратский вожак.