Венец айтаны
Шрифт:
– Потерпи, Лес, все скоро закончится. – Марису не понравилось отчаяние, прозвучавшее в голосе девушки. – И на нашу долю хватит счастья, малыш.
– Ох, Марис, как же мне страшно! – Тихий голос Лесси задрожал и сорвался. Ронтон обнял сестренку, погладил по голове. А она начала рассказывать ему про Серебряный Опал – все, без утайки. И про то, что серебряные сны пугающе манят ее, с каждым разом затягивая все глубже, и как она боится когда-нибудь поддаться на этот зов. И что магический камень был уверен в том, что ей не справиться с шарритом самой. И какую цену он назначил за свою помощь. Говоря об этом, Лесси содрогнулась до самой глубины своего существа.
– Лес, никто не заставляет тебя делать этого, – твердо сказал Марис. – Так что не вздумай прибегать к помощи этой каменюки! Если не думаешь о себе, подумай хотя бы о капитане, он же не переживет, если с тобой что-нибудь случится!
– Не надо, Марис! – глухо взмолилась Лесси. – Мне и так больно, я и так разрываюсь между ним и тем, что я должна буду сделать. Великие небеса, ну за что я родилась Живой! За что мне этот груз? Зачем я позволила себе полюбить Кена и теперь бесконечно извожу нас обоих вместо того, чтобы делать то, что должна?…
Ведьма уткнулась названому брату в плечо, замолчала, выплеснув все то, что так долго копилось в душе. Ронтон молча гладил ее по голове, понимая, что по-другому помочь ей он просто не сможет.
– Сердцу трудно велеть, Лес. Не мы выбираем, когда и кого нам любить, – тихо сказал он.
Неожиданно сестра отодвинулась от него, посмотрела прямо в глаза всепонимающим взглядом, печально улыбнулась.
– Что ты так смотришь? – устало спросил Ронтон.
– Я слишком хорошо знаю тебя, Марис. – Лесси качнула головой, показала глазами на стоящую неподалеку маленькую палатку.
– Да, – коротко ответил командор на ее невысказанный вопрос, и сестра лишь с мягким вздохом погладила его по голове.
Встреча с герцогом Контердом прошла совсем буднично, в двух дневных переходах от Картеви. Они двигались по возможности быстро, разведчики активно прочесывали окрестности и натолкнулись на таких же лазутчиков Контерда. Когда разъезд вернулся с докладом, Марис пустил коня вперед.
– Что там? – спросила Жива.
– Герцог Контерд, – ответил Марис. – Поехал я сдавать рапорт, Лес.
– Лучше его к нам вези, – улыбнулась Лесси. – В нашей пестрой компании принцев, графов, пиратов и крестьян не стыдно будет показаться даже столь выдающемуся человеку.
Ронтон усмехнулся. Это уж точно, она еще ведьму забыла упомянуть! Кстати, командор с удивлением обратил внимание на то, что его сестру побаиваются не только солдаты, но и старый граф ди Гордони. Хмуро наблюдал за бывшей невестой Итон, и Марису иногда казалось, что в этих взглядах тоже проскальзывает суеверный ужас. По его мнению, Лесси безусловно стала еще краше и женственнее, но в ее взгляде и движениях появилась скрытая сила и что-то еще, пробиравшее холодком до мозга костей. Одно слово – ведьма. Иногда Марису казалось, что девушку по-настоящему не боятся лишь четыре человека – он сам, Дрогов, принц Арман и молодой граф Джастин. Что касается пиратов, то они держались несколько особняком, да, впрочем, никто из мятежников и не рвался в приятели к этим опасным головорезам. К тому же первый же вечер они с капитаном решили, что корсары будут сопровождать Лесси в ее борьбе с шарритами – ведь было вполне вероятным, что у колдунов окажется сильная охрана из обычных людей.
Герцог Контерд тоже выехал приветствовать Ронтона, так что встреча произошла примерно посередине, на равном расстоянии между двумя армиями. Марис подъехал один, отдал честь, как положено, и стал чеканить рапорт. Герцог невозмутимо выслушал довольно долгий отчет, его лицо не дрогнуло ни при упоминании о восставших таки горцах, ни о прятавшемся в Скалистых Холмах почти трехтысячном отряде повстанцев под руководством лейтенанта Пита Сликерса, ни при рассказе о шарритах и Живе, ни даже при упоминании о том, что мятежникам удалось найти принца Армана и мальчик сейчас находится с ними. Контерд бесстрастно принял рапорт, отсалютовал командору, потом в его лице что-то дрогнуло, и он на глазах у всех пожал Ронтону руку.
– Благодарю вас, командор, от имени всего Ор-Сите, – только и сказал герцог, но Марису хватило этих слов.
Потом Ронтон вдруг увидел в группе сопровождающих Контерда офицеров знакомое лицо и его сердце подскочило от радости. Эбол Гранн подъехал к командору, они крепко пожали друг другу руки, потом не выдержали – обнялись.
Потом был долгий военный совет, на котором был разработан подробнейший план взятия города. Лесси утверждала, что шарриты засели в Картеви, а разведчики обоих отрядов в один голос доносили, что в город стянуты крупные силы. Так что оставалось выяснить, что предпримут альгавийские военачальники. И герцог Контерд, и Марис склонялись к тому, что альгавийцы предпочтут принять открытый бой, надеясь одолеть мятежников одним решительным ударом с помощью шарритов, а не будут отсиживаться за стенами города, давая повстанцам шанс осадить Картеви частью сил и беспрепятственно двинуться к столице. А значит, нападения следовало ожидать в любой момент, и мятежники усилили бдительность.
На рассвете разведчики, загнав лошадей, донесли, что из Картеви явно собираются вывести войска – за городскими стенами слышатся голоса, лязг оружия и топот ног. Итак, альгавийцы все же решили дать открытый бой, рассчитывая на незначительный численный перевес и, конечно, главным образом на шарритов. Повстанческий лагерь закипел – быстро, споро, но без суеты. Время еще было – армия Аль-Гави никогда не отличалась особенной быстротой. Герцог Контерд велел графу ди Гордони забрать принца и укрыться – так было решено уже давно. Конечно, для наследника выделили внушительный отряд сопровождения под руководством Эбола Гранна. К этому же отряду должны были присоединиться и Джастин с Элиной – все возражения пылающего жаждой боя молодого графа были безжалостно отметены. Ронтон сообщил Джастину и принцу о том, что они скоро выступают, но вот графини Элины нигде не было. Куда она могла подеваться? Начиная беспокоиться и не в состоянии перепоручить это дело кому-то другому, Марис быстро пошел по занятому деловитыми сборами лагерю, повсюду выискивая золотоволосую головку, но его поиски не увенчались успехом. Командор заглянул на кухню – девушка там не появлялась, дошел до реки, где накануне вечером солдаты набирали воду, и наконец различил среди деревьев светлое платье графини.
– Миледи, что вы тут делаете, вас же все ищут!
Элина резко повернулась, ожгла взглядом.
– А вам какое дело? – враждебно бросила она.
– Миледи, вам пора ехать, граф ди Гордони ждет вас, – негромко напомнил Марис.
– Да иду я, иду! – с каким-то отчаянием, в один миг сникнув, воскликнула девушка.
А Ронтон вдруг понял, что он сейчас сделает, и у него уже не хватило сил сдержаться. Он стремительно подошел к испуганно вскинувшей на него глаза Элине, взял лицо девушки в ладони и яростно прижался губами к ее губам. Он почувствовал, как она на мгновение напряглась, а потом вся подалась к нему, и ее пальцы легко коснулись его волос. Поцелуй вышел долгим, им не хватило дыхания. Когда Марис наконец отпустил девушку, она быстро отступила на шаг назад.
– Вы… хам! – жалобно произнесла графиня.
– Да, – подтвердил Ронтон, глядя ей в глаза.
– Вы… наглец! – еще жалобней сказала девушка.
– Да. – Марис упрямо смотрел на нее.
– Вы… вы любите меня?
– Да.
Он снова шагнул к ней и снова поцеловал, и поцелуй опять был долгий и нежный, и им вновь не хватило дыхания. На этот раз Элина не отступила назад, лишь отстранила голову и взглянула командору в глаза – прямо, отчаянно.
– Вам пора ехать, миледи, – с трудом промолвил Ронтон и выпустил ее из рук.