Венец безбрачия
Шрифт:
Так вот, здесь был только лист и никакого намёка на жизнь. И чёрный механический дворецкий не казался живым.
Действительно, странные у этого демона вкусы.
Правда, додумать эту мысль до конца я не успела. Миновав белый холл и поднявшись по широкой белой лестнице, мы попали в длинный белый коридор гостиничного типа, прошли вдоль ряда белых дверей и остановились возле одной из них, ничем не отличающейся от остальных. Распахнув её, дворецкий сделал приглашающий жест, пропустил меня внутрь и закрыл дверь с той стороны.
И снова контраст оказался разительным, будто я прошла не через дверь, а через портал между мирами. Захотелось выглянуть наружу и удостовериться, что белый коридор никуда не исчез.
Это был небольшой и довольно уютный кабинет. Мужской кабинет. Кабинет мужчины, который проводит в этой комнате большую часть всей своей жизни, а не только работает.
Письменный стол, стеллажи вдоль стен, камин. Широкий и даже на вид очень удобный диван, с которого буквально стекала на пол огромная шкура какого-то буро — серебристого зверя размером с небольшого мамонта, не меньше. На шкуре лежала раскрытая книга и поверх неё какая-то сложная неоконченная схема, напоминающая гороскоп. На полу у дивана, частично на той же самой шкуре, лежала доска, раскрашенная двуцветными треугольниками, на которой были в прихотливом порядке расставлены изящные резные фигурки; в полумраке я не могла разглядеть, что они изображали, но это здорово походило на неоконченную партию в шахматы.
Хозяина в комнате не было.
Растерянно озираясь, я прошла через кабинет к задёрнутому портьерой окну, намереваясь выглянуть наружу.
— Не советую, — лениво окликнул меня негромкий голос. Дёрнувшись и едва не взвизгнув от неожиданности, я резко развернулась на месте. И обнаружила возлежащего — иначе не скажешь! — на диване мужчину. Мгновение назад его здесь не было, а сейчас весь вид говорил о том, что лежит он здесь по меньшей мере несколько часов. — Тебе не понравится то, что ты увидишь за окном, — пояснил он, не отрываясь от книги.
После этих слов выглянутьзахотелось почти нестерпимо. Я даже потянулась рукой к портьере, но вовремя отдёрнула её. Не хватало мне сейчас уподобиться Иванушке — дурачку из народных сказок и его последователям из современного кинематографа! Демоны не врут, и, значит, мне действительно не понравится увиденное. Значит, не будем портить себе и без того не радужное настроение.
Поэтому я отступила от окна, подходя ближе к так и не посмотревшему в мою сторону хозяину кабинета.
— Здравствуйте. Я хотела…
— Знаю, знаю, — он ленивым кошачьим движением перетёк в сидячее положение. — Ты по делу, — усмехнувшись, демон поднялся на ноги и, рисуясь, пластично потянулся, позволяя мне оглядеть его и составить своё мнение. Отчасти зря старался; было слишком темно, чтобы рассмотреть подробности. Но в целом…
Он был высок, где-то на голову или полторы выше не самой низкой меня, и довольно худощав. Или, скорее, в хорошем смысле изящен; не как изнеженный томный мальчик, но как профессиональный танцор или адепт каких-то мудрёных восточных единоборств. Из одежды на демоне были только свободные тёмные брюки на завязках. Белые волосы, хрустально поблёскивающие в тусклых отблесках камина, были ровно такой длины, чтобы дать хозяину возможность собрать их в низкий хвост без выпадающих прядей. Черты лица тоже смазывались полумраком, и только глаза как-то потусторонне поблёскивали не то отражённым, не то своим собственным светом. Ни крыльев, ни рогов, ни хвоста с копытами я не углядела.
Потянувшись, демон в два шага подошёл ко мне, нависая; я с трудом поборола желание отстраниться, когда он так бесцеремонно вторгся в моё личное пространство. А хотелось не просто отстраниться, сбежать. Или, хотя бы, встать так, чтобы нас разделяло что-нибудь весомое, вроде письменного стола. От хозяина кабинета веяло… нет, не опасностью. Его присутствие будило в глубине души что-то низменное, грязное, что живёт в каждом и, при достаточном воспитании и силе характера, может никогда не выползти на волю. Мерзкое ощущение.
— Ты правильно отпустила Тамареля. Нам есть, о чём поговорить, — всё с той же жутковатой усмешкой проговорил демон. Вблизи можно было лучше рассмотреть его лицо; несколько асимметричное, узкое, со странным разрезом тёмных глаз. Некрасивое, но привлекающее внимание своей неправильностью.
Он принялся медленно меня обходить, разглядывая, как собаку на выставке.
— О маленькой девочке с белыми волосами и синими глазами, — выдохнул мне в затылок. Я дёрнулась обернуться, но плечи неожиданно сжали сильные прохладные ладони. — О хорошей маленькой девочке, которая скучает без мамы, так? — продолжил он.
— Убери руки, — проговорила я. Подобное поведение раздражало, но я пока держала себя в руках. Ну, подумаешь, стиль общения у него такой. У меня был коллега с милой привычкой хватать сидящего рядом человека за локоть или коленку. Ни на что «такое» он не намекал, но за эту привычку часто страдал лицом, особенно при общении с девушками.
Странно, но демон послушался, даже выбрался из-за моей спины и невозмутимо плюхнулся на диван, с довольным прищуром разглядывая меня снизу вверх.
— Присаживайся, поговорим, — он гостеприимно указал на стоящее у стола кресло для посетителей, в которое я поспешила опуститься. — Забавные вы, люди. Все мысли — открытая книга. Я знаю, где твоя девочка, почему она там и как можно её оттуда вытащить живой и невредимой. И даже могу помочь.
— Что взамен? — я подалась вперёд.
— Не спеши, — улыбнулся он. — Я демон, я должен предоставить иллюзию выбора. Я вижу три способа, какими ты можешь добраться до дочери. Способ первый, простой. Ты придёшь в Аэрьи и скажешь, что ты — мать Указующей. Тебя примут со всеми почестями и лаской, как живую богиню. В чём подвох? Никто не даст тебе много видеться с ребёнком и, тем более, никто не позволит её увезти. И тебе не поможет тот одноразовый портал, который ты носишь в своей сумке, не обольщайся на сей счёт. Потом, когда девочка выполнит свою миссию, она умрёт, и ты будешь на казни почётной гостьей, после чего сможешь дожить свою недолгую человеческую жизнь в достатке и неге, — мягко, с улыбкой проговорил он. А у меня сердце затрепетало в горле и кровь отхлынула от лица: они собираются её убить?!
— За что с ней так?!
— Это традиция, — безмятежно отозвался демон. — Мы чтим свои традиции. Но тебе, как я понимаю, этот вариант не нравится, поэтому предлагаю вариант номер два. Ты можешь пойти с этим вопросом к любому другому демону, и почти любой согласится тебе помочь. За свою плату.
— Почему?
— Видишь ли, — с явным удовольствием принялся разъяснять он. — Мы живём очень долго и нас очень трудно убить. Учитывая, что дети у нас рождаются крайне редко — они появляются только по взаимной любви, увы, — было бы глупо в погоне за какими-то удовольствиями убивать друг друга. Поэтому в нашем насквозь прагматичном обществе есть такое понятие, как престиж, или статус, — размеренная речь демона почему-то успокаивала. — Высший статус — это положение Наместника, а с таким удобным рычагом влияния на Указующую, как её мать, у любого достаточно сильного демона будут хорошие шансы занять это положение. Видишь ли, твоя дочь — та, кто должен будет указать нового Наместника, собственно, потому и Указующая. Пока выбор не сделан, её холят и лелеют. Не обольщайся, час выбора строго определён, и дольше него ей не дадут прожить. Если, конечно, на то не будет воли нового Наместника; обычно воли не бывает. Суеверия. Существует опасность, что Указующая может изменить своё мнение, и тогда Наместник поменяется.