Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал
Шрифт:
– Да, конечно, все остальное мы можем обсудить и завтра. Идите.
– Спасибо, - сказал Андрей, когда они вышли из аудитории, - а то я думал, что больше не выдержу.
– Я тоже сказал это от безысходности. Думаю, меня не убьют, если я попрошу: в конце концов, я - не глава башни постижения законов Природы.
– Даже не верится, что можно отдохнуть, - сказала Беатрис, - у меня, наверно, сейчас не будет сил и душ принять.
– А я и есть не хочу, - добавил Андрей, - только спать.
– Ну, вы только до спальни дойдите!
Андрей и Беатрис невольно рассмеялись.
– Ладно, не расстраивайся! Нести тебе нас не придется!
11
Серый гранитный потолок аркой покрывал глубокую пещеру, покатый пол ее уходил на несколько десятков метров вниз. Узкий вход наподобие щели, через который едва приникало утреннее солнце, большую часть дня здесь отсутствующее. Постоянный полумрак, затхлый воздух - одним словом, неприглядное для жилья помещение. Однако сейчас эта пещера на севере Идэлии стала пристанищем того, кто недавно заявил свои права на господство в мире. Казалось бы, это слишком странно: чтобы дракон с такими претензиями, с такими возможностями выбрал такое место. Он вполне мог захватить какой-нибудь замок, и никто бы не посмел перечить ему. Мог, но только не сейчас. После того применения магии, к которому он прибегнул, желая заставить Бога Справедливости отвечать ему, принесло ему значительные увечья. Син всерьез думал о том, что сражение с его главным соперником фактически не выиграно им: ведь, если он вслед за Амедео покинет этот мир, то какая же это победа? Не будет ли это подтверждением его слов, что все есть изменение? Но в отличие от Великого Бога Справедливости Балскове отказывался принимать свою гибель, слишком отчетливо понимая, что Амедео был прав, говоря о его, Сина, боязни смерти.
Всякий раз, как он думал об этом, новые приливы боли охватывали его. И если бы он хоть чему-то дал начало! Син не знал о распространении разрушенного пространства, иначе бы большая часть его меланхолии разом испарилась, но он постоянно думал о возможном восстановлении правления Богов. Да, он уничтожил верховного Бога, но не уничтожил их всех, что если они объединятся и утвердят принципы, положенные Амедео Ти-Ирисом? И не будет никакого хаоса, то есть будет, но временно и, получается, ненадолго.
– Нет! Не может быть! Чтобы все вот так рухнуло! Я обманул его, дважды обманул! Когда вырвался из тюрьмы, что он мне уготовил, когда заставил его применить магию! И что бы теперь вот так погибнуть! Нет! Не хочу! Не могу!
В бессильной злобе, отчаянии Син ударил по стене кулаками, на которых до сих пор сияли видимые ему кристаллические перчатки. В странной неудобной позе Син пролежал часа два, но потом неожиданно вскочил.
– Стойте! Я же сам создал их! Неужели я не могу теперь применить их?! Я хочу быть здоровым! Хочу!
Не так просто было привести кристаллы в действие. С одной стороны, что может быть проще? Просто пожелать и все сбудется, но к этому должна была устремиться каждая клеточка его тела, сознания, так только может желать только влюбленный, и не всякий, но один из тысячи, а, может, и миллиона. Кристаллы стали дополнением него самого, продолжением его воли, но всегда ли собственные устремления создают реальность?
***
Маленьких Элю и Ника провели в огромную, по их меркам, прекрасную гостиную. Дети так и замерли от восторга, увидев эти картины, резную, обитую шелком мебель, низенький столик в центре с переливающимся покрытием, на котором стояла изящная хрустальная ваза. Пол покрывал мягкий белый ковер. Комнату освещала большая хрустальная люстра, со свисающими вниз украшениями, и искусственным освещением. К счастью, здесь примененное однажды заклинание не требовало своего подтверждения, и уж тем более, оно, не будучи направлено на взаимодействие с окружающей действительностью, не реагировало на изменение пространства.
Тэниец, собиравшийся оставить детей здесь, а сам: пойти на общее собрание, но, увидев, что они замерли у входа, задержался.
– В чем дело?
И мальчик, и девочка перевели на него испуганный взгляд. Маг решительно не понимал: чем это вызвано.
– Вы что, боитесь? Не бойтесь, князь и княгиня, ведь, обещали вам, что скоро придут сюда. Князь Бероев у нас глава башни постижения законов Природы, так что эти покои на всех основаниях принадлежат ему. Вы лучше скажите: вы, наверно, проголодались?
Дети, несколько шокированные известием о высоком положении драконов, казавшихся им такими хорошими и добрыми, изумленные всем увиденным, растерянно и чуть пугливо смотрели на волшебника. Он же в свою очередь вконец отказывался понимать их поведение, он не знал: что им говорить и как.
– Я, пожалуй, все-таки принесу вам поесть, а то так, отмалчиваясь, можно и помереть с голоду. Будьте здесь, а я скоро приду. Заодно и покровителям вашим закажу ужин. А?
Дети промолчали, на что тэниец только тяжело вздохнул и, встав с корточек, вышел в коридор, оставив маленьких эльфов одних. Эля и Ника переглянулись. Еще минут десять они внимательно рассматривали все вокруг, и только потом отважились сесть на краешек дивана. Они так и сидели, словно не обращая ни на что внимание, в том числе на ужин, который им принесли, до тех пор, пока не вернулись те самые драконы, перед которыми они, уже успев к ним привязаться, теперь испытывали страх и смущение. Эльфы буквально соскочили с дивана, когда те вошли.
– Ну, что, как вам здесь? Нравится?
– спрашивал их Андрей самым, что ни на есть, простым и добродушным голосом.
– Что такое? Что-то не так?
И тут неожиданно для всех Георг рассмеялся.
– А я знаю, что с ними!
– все недоуменно посмотрели на него.
– Им, наверняка, сказали: кто мы такие!
– И что?
– не понял Андрей.
– А что бы ты чувствовал, брат мой, если бы ты вырос в небольшой деревне, ни разу не видел и самого обычного помещика, а тут тебе сразу и князь, и княгиня Бириимии, и принц Каримэны!
Последнего маленькие эльфы не знали, потому теперь расширившимися от ужаса глазами смотрели на Георга.
– Помните, я рассказывал вам о том эльфийском мальчике? В точности такая же реакция!
– По крайней мере, - с улыбкой сказала Беатрис, - мы знаем, что с ними.
Подойдя к детям, она взяла их за руки, и, позвав Андрея, ушла с ними в комнаты. Георг и Руфина остались одни. С большой теплотой в глазах Георг оглядел всю гостиную, от потолка до пола, от окон, до двери. Но потом выражение его сменилось на скорбное.
– Мне жутко думать об этом, но скоро всего этого не будет! А ведь я прожил здесь десять лет. Брат и того больше!.. Почему, Руфина, почему этого не должно больше быть?
– Может, мы успеем раньше, и Долина не падет!
– И ты в это веришь?
– А ты нет?! Георг, но я думала...
– Что я свято верю в свои силы? Увы, но я, как и все, не зная, конкретных действий, не верю в это!
– И это говорит мне тот, кто вел за собой солдат! Неужели ты тогда наперед знал, что и как будешь делать?