Венец Государя
Шрифт:
Сопя и отдуваясь, как носороги, мы медленно карабкались наверх, и я поведала Вадиму о вчерашнем разговоре с Карлосом, о зубастом солнце и конце света. К моему удивлению, Вадим совершенно спокойно отреагировал на полученную информацию.
– А, это когда наступит парад планет и планете Земля придет конец – от пожаров, землетрясений, снегопадов и цунами.
– Серьезно? – Я резко остановилась и обернулась назад.
– Эй, потише, а то покатимся вниз, – предостерег Полонский, хватаясь обеими руками за отполированные многочисленными подошвами ступеньки.
– Извини, я не хотела… И где тогда окажется Солнце?
– Кать, двигай вперед, не тормози, – сердито ответил сзади Вадим. – Я не астролог, понятия не имею, где будет находиться Солнце. Просто слышал о параде планет, но понятия не имел, о каком годе велась речь. Значит, 2012-й?
– В декабре месяце.
– Ладно, посмотрим…
Мы медленно, но верно приближались к цели – круглой площадке на самой верхушке пирамиды.
– А у тебя симпатичные ножки, – неожиданно услышала я.
Я покраснела и пробормотала что-то – сама не знаю что. В моем московском прошлом Полонский не баловал меня комплиментами, а только критиковал.
Наконец, мы забрались на самую верхушку пирамиды и смогли отдышаться.
В середине площадки был построен грот – храм бога-змеи Кукулькана, а в нем – жертвенный камень, поросший мхом. Вадим хотел дотронуться до него, но я быстро оттолкнула его руку.
Он недоуменно взглянул на меня.
– Не надо, – тихо сказал я. – Если на этом камне убивали людей, не трогай его.
Мы обошли каменный храм по кругу несколько раз. С одной стороны хорошо просматривались дворец Воинов и храм тысячи колонн, а с другой стороны – стадион для ритуальной игры в мяч. Мы сели на горячие от солнечных лучей каменные плиты на самом краю пирамиды и свесили вниз ноги. Перед нами – нет, под нами, – лежал дворец Воинов.
– Какая красота… – протянул Полонский, оглядываясь вокруг. – Так что там Линда говорила о дверях и прошлом?
– Двери в прошлое – знание истории. Не подтасовка фактов, не тупое следование тому, что всем известно, а постоянный поиск и логика, – начала я. И вдруг мне пришла в голову неожиданная мысль. Я оборвала сама себя и уставилась на Вадима.
– М-м-м, – промычал он, зажмурившись, как довольный кот, от ярких лучей солнца, бивших в глаза. – Я тебя внимательно слушаю.
– Профессор Кронин говорил, что несколько городов в Юкатане – Коба, Чичен-Итца и Тулум – соединялись по небу невидимой веревкой или нитью. Живая змея напоминает веревку, так? Змея живет на земле, а невидимая змея живет в небесном царстве. Змея-веревка, понимаешь? Профессор Кронин рассказывал как-то о праздниках, когда всех мужчин, которых приносили в жертву, веревкой соединяли через проколотые пенисы… Перфорация половых органов мужчин – вот о чем говорил вчера Карлос…
– Господи, час от часу не легче, – простонал, содрогаясь, Вадим и открыл глаза. – Ты серьезно? Это еще зачем?!
– Ну как зачем? Чтобы они могли соединиться с божеством здесь, на земле. Чем ты слушаешь? – возмутилась я. – Теперь мне понятно. Кровь через проколы в теле питала богов и соединяла живущих на земле с богами, которые существовали в другом, невидимом для людей мире – это раз, а веревка представляла собой невидимую нить на небе – это два.
– Но почему веревку нужно было протаскивать через… через такое деликатное место? – недоумевал Полонский.
– Потому что, по мифу, пролитой из своего проколотого пениса кровью бог Уицилопочтли создавал новых людей. Кажется, этой кровью он полил кости ранее умерших людей и создал новое племя – майя. А может, и не майя. Но это не важно. Значит, веревка на земле – змея на небе. Не настоящая, конечно, а воображаемая линия-змея, соединяющая города и звезды. Идея соединение двух миров: земного и небесного.
– Ну и что?
– А то. Майя умели соединять два мира – земной и небесный, так? А нам нужно найти, как соединить их ушедший мир с нашим существующим, понимаешь? И тогда мы найдем сокровища.
Вадим тяжело вздохнул, но ничего не сказал в ответ, а мне моя идея показалась не лишенной смысла.
– Что там Кронин написал в своей записке?
Вадим порылся в кармане и достал мятый листок.
– «Сан-Жервазо. Колодец – дверь – приношение/подношение(?) – дворец», – прочитала я. – Гм, колодец – дверь. Вот что. Пойдем-ка посмотрим Сенот-колодец. А вдруг найдем что-нибудь здесь, или идея какая появится, – предложила я.
Вадим помедлил.
– Знаешь, Кать, может, испанцы и не были уж так неправы, когда называли индейцев Нового Света дикарями, – дрожащим голосом произнес он. – То сердце вырывают у живого человека, то клизмы вставляют на виду у всех, то пенисы прокалывают и веревочкой связывают… Согласись, в нормальном состоянии такое поведение трудно назвать цивилизованным.
Мы еще немного посидели на краю пирамиды, любуясь с высоты птичьего полета открывшимся перед нами видом древнего города, неизвестно почему покинутого много веков назад.
– Храм воинов, стадион, храм тысячи колонн поражают своими продуманными и четкими пропорциями, – задумчиво сказала я Полонскому. – Когда собственными глазами видишь сооружение, подобное этой пирамиде, не верится, что племена майя или ацтеков были необразованными дикарями, которым средневековые испанцы открыли двери в цивилизованный мир. А что касается религиозных ритуалов, то, может, мы просто не доросли до понимания их сути?
Бросив прощальный взгляд на руины под нами, мы поползли вниз. Хочу сразу сказать, что спуск был намного труднее, чем подъем. Ступеньки скользкой лентой катились вниз, и у меня сразу же закружилась голова от высоты. Больше двух десятков метров от земли! Никаких поручней или хотя бы веревки не было и в помине – хватайтесь за воздух, господа туристы, или катитесь вниз кувырком. Я решительно села на попу и, как ребенок, стала сползать вниз со ступеньки на ступеньку. Вадим последовал моему примеру. Впрочем, ничего нового я не открыла – почти все туристы сползали подобным образом. Зрелище было еще то! Мы совсем обессилили к концу спуска, потому что где-то на середине пути, глядя на сползающих вниз туристов, начали истерически хохотать.