Венец на двоих
Шрифт:
Жаль, что все это нельзя проделать без Ильтеры! Королеве уж в любом случае не подобает носиться по вечерам по столице и разыскивать каких-то мутных магов! Но, с одной стороны, для поисков чародея требовалось прибегнуть к колдовству, а он не доверял никому из волшебников, кроме своей жены (даже пресловутому Маралину, которому вроде бы верила она сама). А с другой — Дорнан не был уверен, что в его отсутствие Ильтера не придумает какой-нибудь хитроумный способ ускользнуть от гвардейцев, чтобы отправиться выслеживать убийц в одиночку. Нет уж, пусть лучше будет поблизости! Когда она рядом, ему самому спокойнее.
В
Первые недели после коронации оказались наполнены визитами представителей различных Домов, а также Храмов Отца — Неба и трех богинь. Большинство придворных торопились загладить свое поведение во время принесения клятв, но некоторые за собой никакой вины не помнили. Тонкий ручеек желающих лично засвидетельствовать правителям свое почтение не иссяк бы и дольше, если бы Дорнан, наконец, не потребовал от канцлера оградить его от вечной беготни между кабинетом и залом для приемов. С тех пор Октен Дирайли вежливо отказывал большинству посетителей, мотивируя это тем, что их величества заняты неотложными делами (что было истинной правдой!).
Но кое — кому канцлер отказать не посмел, и с этим было связано несколько неприятных минут, которые Дорнан предпочел бы забыть. Через неделю после коронации и свадьбы их посетил Канар Стелл. К счастью, ан’Койр уже давно не чувствовал себя рядом с дядюшкой маленьким мальчиком, совершившим оплошность, а кроме того, имел полное право злиться на родственника — не приходилось сомневаться, что идея с бойкотированием Клятвенного постамента принадлежала именно ему. Впрочем, Канар все же принес нужные клятвы — правда, сделал это уже после того, как на ступени поднялись представители всех пограничных Домов, последовавшие за Джинесом.
— Желаю здравствовать… вашим величествам! — кисло произнес почтенный родственник, нарочито не глядя в сторону королевы.
Ильтера уже открыла рот, чтобы сказать Стеллу что-нибудь неприятное, однако в последний момент все же удержалась, предоставив честь вести беседу мужу. Дорнан с первых слов дал понять, что не собирается ни проявлять излишнюю теплоту по отношению к Канару, ни вежливо «забывать» о произошедшем на коронации. Правда, дядя, судя по лицу, извиняться не собирался. Он вообще выглядел так, словно на церемонию приветствия нового короля его пригнало исключительно чувство долга перед государством. И, кажется, считал, что это племянник должен за многое просить прощения.
Поручая именно Дому Стелл сопровождать королевскую невесту к Дворцовой площади, Дорнан хотел подчеркнуть, что ближайшей родне готов доверить высокую честь, за которую соперничали бы наиболее родовитые семьи Эрнодара. Однако Канар воспринял это как насмешку и позор, хотя и не счел возможным отказать ан’Койру. Глава Дома Стелл на свадьбе и коронации вел себя так, как будто колебался, не поднять ли мятеж прямо на Храмовой, а потом и на Дворцовой площади. Впрочем, попытка его была предпринята в тот же день — чем еще счесть демонстративное нежелание подниматься на Клятвенный постамент?
— Дом Стелл шлет дары ко двору короля Эрнодара… и его прекрасной супруги, — слова Канара звучали, как будто одновременно с ними он выплевывал острые каменные осколки.
Двое слуг по его сигналу преподнесли королевской чете изящный резной сундук с дорогими тканями тончайшей выделки и парные мантии — мужскую и женскую — с золотыми оплечьями в виде герба Дома Койр. Едва за Канаром закрылись двери зала для приемов, как Ильтера заявила, что и сундук, и одежда отправятся в самый дальний закоулок дворцовых кладовых, и она к ним никогда и палкой не прикоснется, да и мужу не позволит. Вид у королевы при этом был решительный настолько, что, чего доброго, если бы Дорнан с ней не согласился, она бы принялась выкидывать дары Дома Стелл прямо из окна. Впрочем, и сам ан’Койр не собирался пользоваться этими подношениями.
Но гораздо более неприятным стал визит представителей Дома Игрен, состоявшийся на следующий день после того, как Канар принес свои поздравления и подарки. Нервничающий и мямлящий нечто невнятное глава Дома лорд Пейлевар так ничего толком и не сказал, кроме того, что он восхищен величественностью короля и красотой королевы. Зато стоявшим за его спиной Далларе и Менесте речи не требовались. Старшая из женщин молчала с выразительностью, не оставлявшей сомнений: если она откроет рот, то просто не сможет сдерживаться. Ее взгляд метал молнии, большая часть которых предназначалась Ильтере, но и Дорнану тоже достаточно перепало. Менеста стояла молча, потупившись, но почему-то уже не казалась безгранично очаровательной, как будто девушка устала нравиться окружающим. За ее спиной маячила одетая в простое платье с вышивкой уже знакомая королю горничная, постоянно сопровождавшая юную леди. В голову ему пришла неуместная мысль, что, кажется, эта девица крайне редко разглядывает что-либо, кроме плит пола или ковра у себя под ногами.
Когда глава Дома Игрен с позволения королевской четы удалился, не скрывая искреннего облегчения от того, что его миссия благополучно завершена, обе женщины не выразили желания покинуть зал приемов. Вместо этого Даллара гордо вскинула голову и, шагнув к трону, присела в безупречнейшем реверансе.
— Прошу дозволения говорить с вашим величеством наедине, — это больше походило не на просьбу, а на приказ, но отказать в приватной беседе представителю любого из Домов король по обычаю не мог.
Дорнан покосился на жену, лицо которой было нарочито спокойным. После свадьбы он неожиданно понял, что связавшие их узы позволяют ему отчасти чувствовать то же, что и Ильтера. Она утверждала, что так всегда бывает при заключении брака с магом. Ан’Койр не знал, права ли жена, но само ощущение было полезным. Когда Даллара заговорила, по узам до него докатилось вполне чувствительное раздражение, хотя в безмятежных глазах чародейки не отразилось ничего необычного. Напротив, всем своим видом Ильтера показывала, что не намерена препятствовать мужу в исполнении веками сложившихся традиций. Но у него почему-то возникла мысль, что один неверный шаг — и его собственная супруга будет смотреть на него еще похуже, чем Канар Стелл!