Венецианская маска. Книга 1
Шрифт:
Мариэтта, одновременно и растроганная, и взволнованная его уверенностью в правоте своего дела, тем не менее обеспокоилась, что ему угрожает опасность. Конечно, если для этого потребовалось бы прекратить общение с Эленой, она бы не раздумывая пошла на такую жертву. Во всяком случае, они могли бы общаться скрытно через свою систему тайных знаков. Она сумеет поддержать Элену, не подвергая риску Доменико и не открывая подруге ничего такого, что та по своей неопытности могла бы упомянуть, и что стало бы достоянием ушей их врагов.
— Обещаю, что никогда не подведу тебя, Доменико, — заверила его Мариэтта, впервые обратившись к нему по имени.
— Значит, Мариэтта, мы на пороге новых начал, разве не так? — заключил он, печально улыбнувшись.
— Да,
— Сейчас пришло время надеть тебе на палец кольцо в знак того, что мы с тобой помолвлены, Мариэтта.
С этими словами он извлек из кармана роскошного сюртука изумительной красоты золотое кольцо с изумрудом и легко надел его на палец Мариэтте. Разглядев камень, она поняла, что его выбор основывался на сходстве ее глаз с изумрудом, хотя Доменико ни словом не обмолвился об этом.
— Какая красота, Доменико! — прошептала восхищенная Мариэтта.
В ответ он обнял ее и поцеловал с прежней страстью. Его ладонь легла ей на грудь, и сквозь тонкий атлас он ощутил округлость ее груди. Доменико внезапно понял, что как бы ни повернулась судьба, он на всю жизнь останется верным и любимым спутником жизни для этой женщины, которую сейчас желал так страстно.
Они причалили у оперы, и свет бесчисленных уличных фонарей отражался золотом в глянцево-черных водах канала. Гондольер Торризи, пробравшись среди множества других гондол и лодок, доставил своих пассажиров к самым ступенькам, ведущим ко входу в оперный театр. В фойе шел настоящий праздник красок — одеяния из шелка, атласа, высокие напудренные прически дам, увенчанные плюмажами, украшенные цветами и лентами, мелькали повсюду. Из ложи — собственности Торризи, — находившейся в третьем из шести ярусов изгибавшегося подковой небольшого, но вместительного зала, Мариэтта имела возможность хорошо видеть и происходящее на сцене, и публику. Трепетали веера, люди обменивались многозначительными взглядами, в проходах толпились желавшие поприветствовать друг друга знакомые, даже если кто-то находился слишком далеко, ему отвешивались церемонные поклоны. Каждая ложа имела ярко-красные портьеры, и блеск драгоценных камней в свете свечей делал их похожими на сказочные пещеры, выходившие в одну большую пещеру, бывшую залом.
Мариэтта с удовольствием безраздельно отдалась восхищению, которого давно ждала ее душа. Блестящими от волнения и восторга глазами она рассматривала публику и богато украшенный зал — самый крупный из шести оперных театров Венеции, и она с полным правом могла считать, что ей повезло оказаться здесь впервые.
— Я так рада, что ты привел меня сюда, — с жаром заявила она Доменико. — Никогда еще мне не выпадало счастья побывать в опере в Венеции.
— Разве? — Краем глаза Доменико стал замечать, что ложа их становится объектом пристального внимания публики — Мариэтту знали все, но она, казалось, просто еще не была способна это осознать. Доменико мысленно поблагодарил себя за то, что не позабыл выставить у входа в ложу лакея с поручением не допускать к ним никого, кроме Антонио Торризи, который должен был прибыть сюда чуть позже. Ничего страшного, у друзей и знакомых еще будет достаточно времени, чтобы выразить им свои восторги и поздравления и после свадьбы, а пока им лучше побыть вдвоем.
Внезапно Мариэтта увидела, как в одну из лож, что располагалась как раз напротив, вошла Элена Челано. Ее волосы были убраны в высокую прическу, но остались ненапудренными и сохранили прежний золотистый блеск. В них были вплетены сапфиры, ее платье из серебристого шелка с низким декольте белело в полутьме
— Это моя самая лучшая подруга Элена!
— Это ложа Челано. Я думаю, вскоре ты сама сможешь убедиться, что ни она, ни те, кто ее сопровождает, ни разу даже и не посмотрят в эту сторону. Это входит в кодекс поведения в обществе, признаваемый и Торризи, и Челано, который обязывает нас не обращать внимания друг на друга, если мы вдруг встречаемся на людях. И если кто-то из сопровождающих Челано или Торризи, неважно кто, знаком с представителями противоположного клана, они просто следуют нормам взаимоотношений тех, кого они в данный момент сопровождают, и таким образом, вероятность конфликта исключается. Это сильно облегчает нам жизнь.
— Однажды на концерте, где выступал хор и оркестр Оспедале, Челано все же пытался бросить тебе вызов.
— Да, я помню этот вечер. Как раз незадолго до этого было несколько стычек между членами наших многоуважаемых фамилий, а за ними всегда следует довольно напряженный период. Впрочем, зачастую бывает, что подобный период им предшествует. А что касается Челано, то его просто застало врасплох мое появление там.
Оркестр заиграл первые такты увертюры к одной из опер Монтеверди, и Мариэтта с нетерпением стала ждать, когда поднимется занавес. Но, несмотря на то, что сегодня пел полный состав, похоже было, что вея публика напрочь забыла о том, что должно было вот-вот начаться на сцене. Люди продолжали оживленно переговариваться друг с другом и ходить из одной ложи в другую. Лишь когда на сцене появилась примадонна, они ненадолго притихли, потому что исполнительница снискала славу в Венеции и обладала превосходными вокальными данными. А потом до самого конца спектакля пение было лишь неким фоном к тому, что происходило в зале. В некоторых ложах вовсю резались в карты, в других же сервировали столы к ужину, а в трех роскошные алые портьеры оказались задернутыми, и поскольку в них, как правило, не присутствовало более пары гостей, нетрудно было догадаться, что именно скрывали эти задернутые портьеры.
Во время второго акта, когда Доменико распорядился, чтобы в их ложу принесли ужин, Мариэтта заметила, что Элена тоже видит ее. Она подавала веером знаки, обозначавшие на их тайном языке приветствие. И тут же вслед за приветствием легкое, почти незаметное движение веером, вверх должно было выразить изумление Элены увидеть Мариэтту здесь.
Мариэтта ответила ей другим жестом — правая рука, возложенная чуть выше груди — что должно было обозначать опасность. И незамедлительно аналогичный сигнал последовал от Элены, предупреждавшей подругу, что и ей следует быть крайне осторожной. У обеих еще не существовало жеста, определявшего понятие «помолвлена», но Мариэтта, чуть передвинув кольцо вниз и вверх, не сомневалась, что Элена смекнет, в чем дело.
— Что-нибудь с кольцом? Оно тебе, случаем, не велико? — заботливо осведомился Доменико. — Если что-нибудь не так, то его можно заменить.
— Нет-нет, кольцо мне совершенно впору, просто я не могу на него налюбоваться.
Элена заметила, что Доменико обратился к Мариэтте с расспросами, и обе подруги больше не рискнули продолжить обмен своими шифрованными посланиями.
Во время третьего акта в ложе появился брат Доменико Антонио Торризи. Мариэтта тут же узнала его, хота в последний раз видела бог весть как давно, на одном из ридотто, где они выступали вместе с хором Оспедале. Изъясняясь в самых учтивых выражениях, он поздравил ее со скорым вступлением в их семью.
— Мне не раз приходилось слышать, как вы поете, Мариэтта, — сказал Антонио, склоняясь, чтобы поцеловать ей руку. — И теперь, когда вы попались в руки моему дорогому братцу, тех прежних концертов Оспедале уже не вернуть. — Он заразительно улыбнулся. — Надеюсь, для нас вы будете петь?
— Обязательно, — пообещала Мариэтта.
Антонио подвинул кресло и остался на несколько минут поболтать с ней. Мариэтта заметила, что он, как и Доменико, ни разу не взглянул в сторону ложи Челано.