Венецианская маска. Книга 2

Лейкер Розалинда

— Все сделаю так, как ты велишь.

— Ты должна рассчитывать, что суд может затянуться.

— А почему, если ты — невиновен?

— Потому, что это дело рук Филиппо, а также его приспешников, теперь я уже нисколько не сомневаюсь. Он сплел вокруг моего имени целую паутину лжи, обзавелся целой толпой лжесвидетелей, которые наверняка сумеют убедить суд и Совет Десяти, в конце концов, они будут вынуждены принять решение о моей виновности.

— Я смогу навещать тебя?

— Думаю, что да. Впрочем, ввиду серьезности обвинения может быть и

запрещено. Мариэтта, сохрани всю свою выдержку, а в том, что она у тебя есть, я не сомневаюсь.

— Я люблю тебя! — горячо воскликнула Мариэтта.

— И я тоже, — тихо проговорил он, глядя в ее полные отчаяния, блестевшие слезами глаза. — И я буду тебя любить до конца дней своих.

Няня привела Елизавету, и девочка тут же бегом бросилась к ним. Доменико подхватил ее на руки, и она сразу же показала пальчиком на зеркало.

— Пойдем туда, папа! Давай поиграем в зеркало!

Он покачал головой.

— Ты сегодня моя, малышка, а зеркалу я тебя не отдам. — Когда она увидела, что лицо отца серьезное, она пальчиками попыталась развести уголки его рта, желая заставить его улыбнуться, и он улыбнулся, чтобы не расстраивать девочку, а Елизавета обхватила ручонками его шею. — Я сейчас отдам тебя мамочке, потому что мне надо ехать в Венецию.

— И я с тобой, — стала упрашивать она — Елизавета очень не любила, когда ее оставляли.

Мариэтта забрала у Доменико девочку.

— Не сегодня, Елизавета. Завтра я сама тебя отвезу туда.

Доменико обнял их обеих. Поцеловав девочку в розовую щечку, он, прижав к себе Мариэтту, подарил ей долгий и страстный поцелуй.

— Не давайте друг друга в обиду, — сказал он на прощание и повернулся, чтобы уйти.

Мариэтта с Елизаветой на руках направились к выходу, чтобы посмотреть, как он уходит. Сойдя вниз, Доменико еще раз обернулся и затем уселся в ожидавшую его шлюпку, в которой находились чиновники и охрана.

Ее испытания на этом не кончились. Двое оставшихся чиновников устроили обыск и обшарили буквально каждый угол, потребовав для прочтения и документ, врученный ей Доменико. Когда Мариэтта позже вернулась в Венецию, она с ужасом обнаружила, что обыск был и во дворце, но, к ее удивлению, он не сопровождался традиционными для таких мероприятий расшвыриванием бумаг и опрокидыванием мебели. Впрочем, затея эта была пустая с самого начала, поскольку в этом дворце имелось более чем достаточно тайников, обнаружить которые никому из посторонних не под силу.

После бесчисленных допросов у Главного инквизитора была, наконец, установлена дата начала судебного процесса над Доменико. Проходил он в зале Совета Десяти во Дворце герцога. В огромном помещении с расписным потолком, на котором разыгрывались сюжеты триумфального прошлого Венеции, Доменико предстал перед судом дворян. Согласно венецианским законам, он мог быть судим лишь равными себе по положению. В этот период Мариэтте дозволялось видеть его ежедневно и один час проводить с ним, но дверь в комнату, где они находились, оставалась открытой, и стражник имел

возможность следить за ходом их беседа. Во время своего первого визита Мариэтта принесла хранившуюся в его спальне миниатюру, где была изображена сама, а на другой — Елизавета.

— Ты как будто читаешь мои мысли, — обрадовался Доменико, принимая их.

Ему была отведена достаточно уютная и прекрасно обставленная комната, правда, в менее престижной части дворца, поскольку дож не желал и не мог позволить себе, чтобы Доменико пребывал в тесноте и смраде какой-нибудь тюремной камеры, прежде чем его вина не будет доказана. Суть предъявленного ему государством обвинения состояла в том, что Доменико якобы вступал в сношения с представителями правительств других государств с целью подрыва безопасности республики и зелены власти дожа Венеции бунтарским режимом. Обвинение выглядело настолько смехотворным, что Доменико ни на йоту не сомневался в том, что в конечном итоге будет оправдан.

— Это лишь дело времени, придется подождать, пока мне не будет предъявлено обвинение в целом, тогда все выяснится окончательно, — уверял он Мариэтту.

Как и предполагал Доменико, следствие затянулось на довольно длительный срок. Его друзья и доброжелатели, которых оказалось немало среди членов Совета, требовали тщательной проверки всех высказываний свидетелей, а если это было необходимо, то их показания перепроверялись, что неизбежно затягивало ход расследования. Постепенно все стало принимать более серьезный оборот, чем предполагалось, поскольку вся деятельность, которой он занимался на протяжении длительного времени, истолковывалась заведомо неверно. Его целью всегда оставалось добиться поддержки сопредельных государств, чтобы противостоять растущему влиянию других стран, в первую очередь — Австрии, и сплотиться в лигу, чтобы стать сильнее, что в свою очередь позволило бы Венецианской республике обрести в их лице защиту.

— На данный момент это — единственно реальная перспектива защитить себя в том случае, если какая-нибудь из больших держав вздумает выступить против нас, — заявил Доменико на перекрестном допросе. — Я видел в этом прежде всего своего рода превентивную меру с тем, чтобы Самая Безмятежнейшая из Республик все же избавилась от своего чванства и реально посмотрела на то, что слабость, упадок, нерасторопность, бесконечные восторги и самоупоение по поводу якобы растущего богатства, словом, все пороки, довели ее уже до такого состояния, когда она падет к ногам любого агрессора!

В зале вспыхнуло возмущение. Ведь он замахивался на вернейших союзников Венеции! Обвинитель перешел на крик, чтобы быть услышанным в шуме голосов.

— Значит, вы своей деятельностью ускорили это падение, прибегнув к таким недостойным средствам, как неприкрытое взяточничество и возмутительные призывы по всей нашей Республике! Вы даже не гнушались тем, что выдавали государственные секреты!

— Никогда!

— Вы отрицаете, что занимались нелегальным ввозом оружия?