Венецiанская утопленница
Шрифт:
Совсем не так поёт рабочий и битый каторгой люд. У них за каждым словом свой смысл имеется.
Один Чай Готтофф незнаком с текстом и только рот открывает.
5
Секретарь пишет стихотворение, котороё его сиятельство собираются прочесть на свадьбе своей дочери. Криволап пунцового цвета утверждает, что пишет поэзию математически, сочленяя рифмы в цепь логических рассуждений.
Сам губернатор стоит у портрета императора на стене и сравнивает свои и царевы
– Я говорил вам, как люблю нашего дорогого государя.
Криволап встаёт со стула уже согнутым в поклоне.
– Готов цитировать вас, если понадобится.
– Нет. Не сейчас. Надеюсь, никогда не понадобится.
Губернатор ведёт пальцем вдоль линии монарших сапог.
– Мысль, что государь проявит мелочность при чтении отчёта вверенной мне губернии – нехороша. Это унизительно для такого великого человека. Какие прекрасные сапоги он носит!
– Его величество сами себе сапоги изволили пошить. Вам угодно заказать пару парадных сапог у государя?
– Упаси Бог! – губернатор бледнеет от одной мысли вступить в царских сапогах во что-нибудь непечатное, – Готова моя ода, Ломоносов?
Поэма исполнена на двух языках. На латыни и на русском. Она будет напечатана в губернской и столичной газете и выделена штрих рамкой для удобства вырезания. Клочок газетного листа будет висеть в каждом доме – над креслом старой бабушки, над колыбелью безграмотного ребёнка, в спальне молодожёнов, как наставление…
Губернатор размашисто подписывает поэму, ставит на рукописи высокохудожественные кляксы, марает в них пальцы и тщательно обтирает их о бумагу. Потомки не должны сомневаться в авторстве данных строк. Слёзы набегают на глаза его сиятельства. Грустно пишет Криволап. И ведь далеко не бедный человек! – есть чему радоваться.
Секретарь тем временем раскрывает затёртый портфель:
– При вашем предшественнике в городскую управу инкогнито пришёл пакет с чертежами и сопроводительная записка от некоего господина N., под которым скрывались великий князь Кирилл Владимирович. Они желали, чтобы по данным чертежам за казённый счёт была сооружена плотина…
– Этот… ваш наклон в прописи…
– Да, – Криволап перебит и весь во внимании к интересу губернатора.
– Вы так смешно буквы ставите. Право. Я сейчас без очков и всё равно смешно. Вы фамилию по почерку носите?
– Нет, по отцу, ваше сиятельство! «Кривой» не совсем корень нашей фамилии, скорее это…
– Так что сочинил великий князь? – губернатор откладывает рукопись и принимает благосклонную позу.
Криволап разворачивает на столе чертежи. Пыль и мумии моли поднимаются в воздух. Губернатор вникает в дело – лоб сползает на подбородок. Подан чай для удобства восприятия материала.
– Покойный губернатор прямо не отклонял проект великого князя…
Нынешний губернатор качает головой, мол, как можно!
– До самой отставки чертежи лежали на его рабочем столе. Всегда на виду. Всегда! – Криволап потряс перстом в воздухе, отвернул лицо в сторону и зашёлся нервным кашлем.
– Какое было время! Какие люди! Какая преданность монаршему дому! – губернатор похлопал по спине секретаря пресс-папье. Громадный дог вскочил с лежанки у двери и хватанул зубами ногу Криволапа.
– Какая умница! – умиляются его сиятельство, – Решил, что мы соримся и, стал нас разнимать!
И Криволап поощряет пса поглаживаниями, так как губернатор лично брезгует за чаепитием собак гладить.
– В северной части города расположен Девичий источник. Он в вашей собственности. В том году на источнике неизвестные курень поставили. Стали крепкую водку гнать, но в городе быстро их указали, – секретарь говорит, а пёс тиранит беззлобно его ногу.
– Припоминаю что-то…
– Вы принимали самое живое участие в поимке преступников. Дважды выстрелили из браунинга. Имеете медаль. Было сообщение в газете.
– Я был ранен?
– Нет… Но можно об этом известить общественность задним числом.
– Да ну…, – супится губернатор, – Когда мне теперь хромать? Да и люди не так сочувствуют старым шрамам, как свежей крови.
– Вы правы. Очень жаль. Это моя вина. В следующий раз вас непременно ранят, – делает запись в блокнот секретарь, прежде чем потерять сознание.
– И пусть куда-нибудь в лицо! – уже слабо слышит Криволап сквозь возникшую вату в ушах, – Бисмарк, пошёл вон в будку!
Губернатор меряет свою талию и окружность одноглазого адмирала Нельсона на портрете в окружение фрегатов британского флота.
– Девичий источник запрудить… – мурлычет губернатор.
– Проект тем менее не рентабелен. В чертежах множество грубых ошибок. А сама плотина обойдётся казне в 100 000 рублей золотом.
Губернатор презрительно хмыкает.
– Наполеон не считал 100 000 цифрой. Вы читали об этом?
– Сейчас прочту!
Криволап снимает с полки историческую монографию. Водружает на нос очки. Читает вслух воспоминания маршала Мюрата о расточительности императора Франции. Губернатор слушает и удивляется. Он так давно это знает, что имеет право забыть.
– Есть мнение, – Криволап ставит книгу на полку, – Что строительство плотины вполне объяснило бы самым подозрительным и мелочным писарям – счетоводам на что израсходованы крупные казённые средства.
– Так и не возникло бы разговоров… – губернатору нравится идея, но не нравится, что она не его.
– Только положительного толка, – Криволап быстро отыскивает нужное ему место в заранее подготовленном томе, – «Рвение приветствуется в слуге государевом!», – дальше говорит от себя, – Будет отмечена скромность исполнителя в том, что он – не афишируя своих трудностей, приступил к сложнейшему строительству и при этом был вынужден терпеть нападки клеветников и завистников. Так, кажется, Вы всегда мне внушали…