Венецианский купец
Шрифт:
– Витале, – позвал он меня, когда мы почти приплыли к нужному дому.
– Да, дядя?
– Будь осторожен, епископ не брат Дионис.
– Я знаю, – я похлопал по своему поясу, на котором висели три увесистых мешочка, и они отозвались приятным звоном золотых монет.
Он покачал головой, помогая мне выйти, когда лодка причалила прямо к двери. Слуга помог мне перебраться в дом и, доведя до нужной комнаты, тихо удалился.
– Добрый вечер, ваше преосвященство, – я низко поклонился человеку в простой холщовой робе, который сидел за накрытым столом, видимо, приготовившись к ужину.
– Прошу тебя, сын мой, – он ласково посмотрел на меня, показывая на стул напротив себя.
Забравшись туда, я для начала прочитал две молитвы, благодаря всевышнего за хлеб насущный, и только после этого стал накладывать себе в тарелку мясо и кашу. Зорким взглядом священник всё время следил за моим поведением.
– Витале, сын мой, а что ты думаешь о поступке Каина? – ласково обратился он ко мне. – Хотелось бы услышать твоё мнение.
Я тут же назубок выдал одну из последних проповедей нового папы Целестина III, в которой как раз и описывалось правильное толкование братоубийственных войн. Епископ внимательно слушал, задавал каверзные вопросы, но я, вспоминая все доступные проповеди пап, неуклонно отвечал изречениями и суждениями либо нынешнего папы, либо его предшественника, Климента III.
– Хорошо, а что ты думаешь о поступке брата Диониса?
Я удивлённо поднял на него кроткий взгляд.
– Каком поступке, ваше преосвященство? У нас был диспут, и я, как ревностный католик, не мог допустить, что Священные Писания толковались не так, как должно.
Епископ тяжело посмотрел на меня, но я выдержал этот взгляд, больше похожий на тот, когда удав смотрит на кролика.
– Я поспрашивал, все, кто тебя знают, говорят о твоей исключительной… – он задумался, подбирая слово, – энергичности и широком кругозоре. Это так?
– Если отвечу, что да, это будет грехом. Точнее, гордыней, ваше преосвященство, – я развёл руками, – просто я очень хочу стать таким же, как мой отец, и даже лучше. Должны же следующие поколения быть лучше и набожнее предыдущих, чтобы приблизиться к раю Божьему, но на Земле?
– Это правда, – он не мог не признать очевидного факта.
– Я также слышал, что ты разыскиваешь людей, знающих высокую латынь? Зачем? – продолжил он допрос, похоже, что это был именно он, а не простые посиделки за столом с добрым старичком.
– Всё верно, ваше преосвященство, – по спине пробежали мурашки. То ли симбионт опять начал чудить, то ли мне стало страшно от того, как хорошо епископ подготовился к нашему разговору. Всего за день так много узнал!
– Хочу почитать тексты Великой империи в оригинале. Они хоть и были язычниками, но потом ведь осознали лживость своих богов и приняли в итоге Единого.
Он немигающим взглядом задумчиво меня рассматривал.
– У матери церкви есть такие люди, – неожиданно сказал он, – я мог бы выделить человека для твоего обучения.
– Но? – я услышал в его голосе нужные нотки.
Он невыразительно пожал плечами, ничего не отвечая.
– Кстати, ваше преосвященство, я пусть и ещё мал, но понимаю, как важно и непросто содержать епархию, тем более такую обширную, как ваша, – я достал с пояса кошель и опустил его на стол, – сто шиллингов могли бы помочь сделать вам ремонт в соборе?
По его губам неожиданно скользнула улыбка.
– К сожалению, сын мой, этой суммы будет недостаточно для этого.
Я не стал скряжничать, поэтому снял с пояса последние два мешочка.
– Здесь триста шиллингов, ваше преосвященство, всё, что у меня есть, – со вздохом расстался я с карманными деньгами.
– Это твои деньги? Не семьи? – он правильно меня понял.
– Конечно! Я не стал бы жертвовать деньги, которые мне не принадлежат, ваше преосвященство! – обиженно воскликнул я.
– Это правильный поступок, сын мой, богоугодный, – он не притронулся к мешочкам, – я подумаю и завтра дам тебе ответ по поводу нужных людей.
– Я был бы весьма вам благодарен за это, – я низко поклонился.
– Тогда не смею тебя больше задерживать, сын мой, тебя наверняка ждут дома родные, – он остался сидеть, даже не дотронувшись до денег, и я понял, что аудиенция окончена. Поэтому встал, ещё раз низко поклонился и попрощался, поцеловав перстень с крестом на его правой руке.
Выйдя из дома и сев в лодку, я наткнулся на вопросительный взгляд дяди.
– Опасный старикашка, – тихо ответил я, – но сильно надеюсь, что отстанет от меня.
Он не стал задавать больше вопросов, лишь хмыкнул, отдав приказ плыть домой.
Мама, конечно, тоже была сильно взволнована этой встречей, но я не смог её успокоить, поскольку по лицу и поведению епископа не было понятно, как он ко мне относится. Но хотя бы деньги взял, и то ладно. Графиня покачала головой, но затем стала рассказывать, что в доме прибавилось гостей. Все её знакомые и подруги просто осаждают её с обеда, прося больше подробностей произошедшего. Она улыбнулась и потрепала меня по голове.
– Думаю, завтра узнаем, что решил епископ, – не поддался я её настроению и стал переодеваться, чтобы лечь спать. Она даже не стала настаивать, как обычно, чтобы мне помогали кормилицы. Поцеловав и пожелав спокойной ночи, она перекрестилась и потушила перед уходом свечу. Комната погрузилась в темноту.
***
Ранним утром под дверьми дворца оказался монах в скромном одеянии, который, представившись охране, был допущен ко мне. Оказалось, епископ сдержал обещание и мне-таки выделили нужного человека. Пришлось его встраивать в расписание, раздвигая всех остальных. Зато первое же занятие с невероятно умным, образованным монахом так меня потрясло, что я предложил ему переехать к нам на время всего обучения, чтобы он уходил только на мессы в собор. Он с благодарностью согласился, и я не разочаровался в нём. Как разительно уроки с ним отличались от всего того, что было раньше! Если до этого я сам вытаскивал нужные сведения из людей, то тут практически на любой мой вопрос у него имелся ответ, и даже если он не был готов отвечать сразу, то на следующий день приносил нужную книгу, и мы совместно находили даты, события или людей. Церковь была хороша в этом, скрупулёзно собирая всё, что относилось к жизни и смерти божьих созданий.