Венецианский купец
Шрифт:
– О, даже так, – толстячок вылез из паланкина и чуть склонил голову, – Франческо Бадоэр, к вашим услугам.
– Витале Дандоло, к вашим услугам, – я значительно ниже, чем он мне, поклонился, проклиная себя в душе разными словами за это унижение. – Господин Франческо, не будет с моей стороны большой наглостью попросить у вас в долг? – обратился я к нему сразу после этого. – Сегодня вечером в нашем доме праздник, я бы хотел пригласить вас на него, тогда же смогу вернуть вам деньги.
– Витале! –
– Ты уверен? Юный отпрыск дома Дандоло? – мой собеседник ещё более удивлённо на меня посмотрел. – Приглашаешь меня в ваш дом?
– Да, господин, теперь в любом случае, даже если все будут против, – я наступил ногой на сапог дяди, чтобы он не отвлекал своими протестующими возгласами.
Толстячок помахал пальчиком, и подбежавший слуга передал ему толстый мешок с монетами. Он попытался сам передать его арабу, но я извинился и нагло забрал его. Только когда объединил свои деньги с этими, протянул всю сумму распорядителю рынка.
– Вас устраивает, уважаемый?
Тот забрал, отдав подсчитывать, и только после подтверждения поклонился мне.
– Да, господин, здесь вся сумма.
– Благодарю вас за уделённое мне время, – раскланялся я с ним, держа себя в руках.
И, приказав купленным рабам следовать к лодке, уже более почтительно раскланялся со своим спасителем.
– Сегодня в семь я жду вас у двери дворца, господин Франческо.
– Буду, – кивнул тот и, забравшись в свой паланкин, махнул рукой слугам, отдавая приказ нести его по делам. Видимо, он тоже приехал сюда за покупками.
С трудом расположившись в лодке всей толпой, мы доплыли до дворца, и, только зайдя внутрь и убедившись, что за нами закрылись ворота, я дал волю чувствам. Слёзы обиды и досады брызнули из глаз, поскольку я оставался в теле ребёнка, в котором восприятие жизни было несколько иным, чем в теле взрослого. Так что под ошарашенными взглядами рабов и слуг я проревелся, но, как только слёзы высохли на моих глазах, снова стал тем, кем был прежде, натянув на лицо маску невозмутимости.
– За мной, – приказал я рабам следовать позади, а дядя, попрощавшись, ушёл по своим делам.
– Винченсо! – я шёл по коридорам, пугая своей гремящей и звякающей кандалами процессией всех слуг, поскольку мы шли по их крылу.
– Да, мой юный господин! – из кухни показалось довольное лицо управляющего, которое при виде шести ободранных, вонючих людей стало резко киснуть.
– Заселить по половой принадлежности, расковать, отмыть, одеть, – приказал я.
– А? Что? – он недоумённо смотрел то на четырёхлетку, стоящего перед ним, то на группу рабов позади.
– Винченсо, тебя тоже приказать выпороть?! – взбеленился я. – Приказов не понимаешь?!
Слово «порка» было хорошо услышано.
– Я всё понял, юный господин, – он тут же низко мне поклонился, – а что значит первое ваше распоряжение?
– Девочку поселить отдельно от мальчиков, дурак, – остывая, показал я пальцем на гречанку.
– Всё будет сделано, – он тут же сунулся в комнату для прислуги и уже там раздал приказы.
– Приставь охрану, – напоследок бросил я, – нужно матушке сказать, что я вернулся.
Он поклонился, начав гонять слуг, чтобы те пошевеливались и повели рабов куда-то в глубь крыла дворца.
***
– Дорогой! – графиня, увидев меня, бросилась навстречу. Я, снова начав рыдать, упал в её объятья. Детский организм заново переживал недавнее унижение, которое я почувствовал на рынке, когда просил занять денег у враждующего рода своей семьи.
– Что случилось, мой ангел? Кто тебя обидел? – обеспокоенно заворковала она, пытаясь меня успокоить.
– Мне не хватило на покупку рабов мама, – я отстранился, – мне! Дандоло!
– Мы сейчас это исправим, дорогой, не расстраивайся, – она гладила меня по голове, – сейчас поручу слугам, они выкупят твоих рабов.
– Не нужно, мне пришлось попросить в долг, – успокоившись, я сполз с её рук, – сегодня на моём дне рождения будет ещё господин Франческо Бадоэр, распорядись, пожалуйста, чтобы ему выделили место.
У графини глаза полезли на лоб, точно так же, как до этого у дяди Андреа.
– Но… но… дорогой, я понимаю, ты ещё слишком мал, но, видишь ли, наши семьи сейчас находятся в кровной вражде.
– Я это знаю, мама, теперь представь каково было мне просить у него!
Женщина покачала головой.
– Не знаю, нужно поговорить об этом с твоим отцом, я не могу принять одна такое решение.
– Хорошо, если господина Бадоэра не пустят к нам в дом, я отправлюсь праздновать свой день рождения в ближайшую таверну, – я насупился и упёрся ногой в пол, так, как всегда делал, когда настаивал на своём.
– Пошли, расскажешь мне по дороге, – она подхватила меня за руку, направляясь к кабинету отца.
Тот, готовясь к дальней дороге, поскольку ему завтра нужно было отбывать в Константинополь, внимательно выслушал меня и задумался.
– За то, что ты без моего разрешения пригласил в дом врага, получишь пять плетей.
– Энтони! – тут же мама закрыла меня собой. – Не вздумай!
Тот не обратил на её потуги ни малейшего внимания.
– Завтра утром, перед отъездом, я сам тебя накажу.
– А вот за твоё поведение, достойное нашего дома, я выделю тебе доход в размере ста шиллингов в месяц, чтобы ты ни в чём не испытывал нужды.
– Этого ни на что не хватит! – вслух произнёс я, заставив обоих родителей переглянуться.