Венок Альянса

Allmark

– Можно вопрос, Рикардо? Напарники назначаются как? Жребием, случаем?

– В большей мере случаем. Воин должен уметь сработаться с кем угодно – на войне не всегда приходится выбирать, с кем идти на задание или бежать из плена.

– Но ведь… Как я понимаю, в одном взводе хоть как не окажется равное количество мужчин и женщин. Как же…

Рикардо посмотрел на него даже как-то удивлённо.

– Любой мужчина в анлашок, вне зависимости от возраста и расы, не допустит непорядочного отношения к женщине, если вы об этом, принц. Уличённый в подобном, кроме исключения из ордена, понесёт суровое наказание по минбарским законам. Но те, кто сюда пришёл – пришёл не за плотскими утехами. Мы умеем держать под контролем помыслы, не то что порывы тела.

– Медитация? Понятно…

– Конечно, случается, что двое разнополых воинов проникаются друг к другу взаимной симпатией – это естественно, все молодые и жизнь – везде жизнь… В таком случае они могут попроситься в напарники… Но при этом они помнят, что дело – прежде всего.

– А как же в расовом отношении?

Допускаю, минбарцы и люди у вас научились уживаться… А другие расы? Дрази, нарны, пак’ма’ра, наконец?

Рикардо дожевал и проглотил последний богатырский кусок, его загорелое лицо при этом было таким счастливым и умиротворённым, что это невольно заставляло снова вспомнить о сходстве людей и центавриан, в части удовольствия от хорошей, сытной еды.

– Не суметь ужиться могут и двое людей, и двое минбарцев – если не будут прилагать к тому никаких усилий принципиально. Расовые и прочие предрассудки воины оставляют за порогом, когда приходят вступать в орден. Прежде всего каждый из них – анлашок, а потом уж дрази, нарн или человек. Пак’ма’ра у нас двое, оба при жребьёвке, так получилось, попали в один взвод. Конечно, их напарники сперва были уверены, что это какое-то особое испытание им от меня, потому что они вызвали чем-то моё недовольство… Потом познакомились поближе – и ужас как-то постепенно сошёл на нет. Тем более что, между нами говоря, при ограниченных возможностях к привычному питанию – вместо выдерживания мяса до нужной стадии, ну нет у нас просто такой возможности, мы даём им специальный субстрат, помогающий частичному разложению – не так уж от пак’ма’ра и смердит. Вообще наши реакции в плане обоняния - в немалой степени привычка, воспитание. Конечно, и физиология тоже, работа рецепторов, химия… Но не быть рабом этой химии вполне реально. Человек ко многому привыкает… При том они весьма миролюбивы и старательны. Бойцы из них, конечно, по-прежнему неважнецкие, но у каждого свои сильные и слабые стороны. Уметь круто драться – не главное достоинство рейнджера.

Винтари заметил Амину на высоком уступе над рекой. Лёгкий ветер шевелил её короткие тёмные волосы и полы длинного балахона.

– Отдыхаете?

– Да. Через полчаса у нас лекция, потом медитация… Вы уже успели осмотреть лагерь, принц?

– Прошу, хотя бы здесь – без титулов? Мы ведь не на Центавре. Так непривычно видеть центаврианку необритой…

– Здесь это как-то незачем, и я просто забываю об этом. Ну и, мне тут сказали, что мне идёт с волосами, - она рассмеялась, - лично мне всё равно, но почему не попробовать походить так.

Винтари присел рядом. Да уж, кому бы и чем попрекать… Его-то собственные волосы, тоже уже давно не помнящие укладки, так же сейчас развевает ветер.

– К тому же, неплохая маскировка. Даже я не догадался. Хотя не думаю, что какие-то проблемы могут возникнуть, если уж твоя семья до сих пор не бросилась в погоню, и если энтил’за Иванова приняла тебя без какого бы то ни было направления.

Амина рассеянно поглаживала горячий от солнца, покрытый сетью трещин камень, как поглаживают подлокотник знакомого, много лет прослужившего кресла, и странно, так трудно было представить её в декорациях Центавра, в платье, с традиционной причёской, казалось, только здесь, среди этих камней и холмов, она и могла бы существовать, при том, что он ни на миг не обманывался её видом, он помнил, что перед ним центаврианка, более того - он чувствовал это, так ясно, как может только тот, кто прожил в окружении практически одних иномирцев почти пять лет.

– Моя семья, по счастью, не столь богата и влиятельна, чтоб гоняться за мной по галактике. Мы мелкопоместные дворяне из Тулани, в моём родном городе на каждом шагу встретишь что-то, к чему имел отношение мой отец – к строительству, учреждению, содержанию… Древняя дворянская фамилия, но у себя в столице вы её могли и не слышать никогда. Джани никогда не были слишком амбициозны, держались корней и не лезли в большую власть. «Не летай высоко, чтоб не было больно падать» - девиз, доставшийся от дедов.

– Редкость… А вас что же, не устроила тихая жизнь? Я думал, вдали от дворцовых интриг и кровавых перепитий…

– За минусом интриг и крови всё то же самое, ва… Винтари. Думаю, я не скажу ничего нового и удивительного, чего не могли б сказать многие… Мне нужны были возможности, которых они просто не могли мне дать. Я росла балованным ребёнком, Винтари, две мои старшие сестры давно вышли замуж и покинули родное гнездо, я была отрадой семьи и мне многое позволялось. Я получила лучшее образование из возможных, но мне и этого было мало. Мне хотелось кем-то стать… Быть может, врачом, или учёным… Именно самой стать, самой что-то делать, не представлять род отца или мужа, вкладывать что-то от себя, а не быть членом попечительского совета или меценатом, не просто сопровождать мужа или передавать кому-то его слова. А мне готовили роль жены и матери, продолжательницы чьего-то знатного рода, украшения балов. Говорящей куклы. Моя мать, конечно, была властной женщиной и заправляла в семье – но не такого мне хотелось. Она умна, образованна – знает в совершенстве историю, литературу, читает на трёх языках… И для чего это всё? Для того лишь, чтоб поддерживать светскую беседу? Женщины Центавра ничем, в общем-то, не хуже мужчин. Но они не занимают постов, не совершают открытий, не спасают жизни, не летают к далёким звёздам. Просто так не принято. Почему? Какой в этом смысл, зарывать такой потенциал, в Звёздную эру жить по феодальным законам? Разве я многого хотела, скажите?

У тех же нарнов, которых так любят называть варварами, женщины могут служить в армии, становиться чиновниками, изобретателями, исследователями космоса. Говорят, даже среди Кха’Ри была одна женщина. У землян, у минбарцев давно нет такого неравноправия полов. Я хотела подать документы в Академию, надеялась уломать отца – сложнее было б уломать мать… Но в один прекрасный день к нам приехал гость – старинный друг отца, когда-то сделавший для него нечто очень важное, я так и не поняла, что… Отец захотел сблизить наши рода, выдав меня замуж за его сына. Вся семья была единодушна в том, что это хорошая партия… Винтари, я готова глубоко уважать этого человека, так много значащего для моего отца, но я совершенно точно не хочу замуж за его сына – это скверный, пустой человек, отец в своей любви слеп и не видит этого… Я понимаю, мой отец испытывает к нему признательность, благодарность… Но скажите, при чём здесь я? Почему эту благодарность надо оплачивать моей жизнью, и ничем другим? Видит бог, я хотела бы послужить роду, послужить всему Центавру… Но не в качестве же очередной проданной невесты, каких много было до меня и много будет после? Брак поставил бы крест на всех моих мечтах и возможностях, этот человек не позволил бы мне продолжать образование, тем более заниматься какой-то деятельностью, не нужной лично ему. Кроме того, я просто не хочу связывать свою жизнь с не то что нелюбимым, а глубоко неприятным мне мужчиной. Да, я сбежала. Я пробралась тайком на торговый корабль, потом на другой… Придумала очень хороший маскарад – балахон пак’ма’ра, даже горб соорудила. Никого не тянуло заглянуть под капюшон, и меня никто не беспокоил… Конечно, денег у меня было с собой совсем немного, поэтому я не собиралась бродяжить долго, надеялась прибыть в такой мир, где я по крайней мере смогу дальше учиться… Мне очень жаль, что я расстроила этим отца, я действительно люблю своего отца… Но может быть, он однажды поймёт меня. Когда вспомнит, что хоть он всё же смог полюбить мою мать – она так и не смогла полюбить его.

Винтари покачал головой. Центаврианский образ мыслей требует называть подобное возмутительным эгоизмом, неблагодарностью, предательством интересов рода. Как же много оттенков у смелости центавриан, но смелости эгоизма большинству из них не хватает…

– Но ведь вы так и не стали ни врачом, ни учёным…

– Я нашла путь лучше, достойнее. О рейнджерах я слышала на Центавре лишь самое общее, я думала, что это какой-то закрытый, элитный рыцарский орден… я и мысли не держала, что мне туда дорога. Но когда в скитаниях по галактике я услышала о них больше – я поняла, что это именно то, чего я хочу. Лучшая возможность, какой можно пожелать. И познание, и служение, и изменение – себя и мира. Да, энтил’за приняла меня, несмотря на отсутствие разрешения от семьи или правительства – просто выслушав мою историю. И я делаю всё, чтоб не разочаровать её. Каждый свой успех – в учёбе, в боевых искусствах – я посвящаю тем, кто в меня поверил.

Он следил за тем, как пальчик Амины задумчиво обводил пальцем узор трещин.

– И вы готовы… «Жить ради Единственного и умереть ради Единственного»? Готовы не только к этим тренировкам, но и к настоящим боям, к неизведанному?

– Готова. Поверьте, я здесь не от безысходности, не потому, что прячусь. Я мечтала сделать что-то большое не только для своего рода, но и для всего Центавра. Здесь я могу сделать что-то для всего мира. Да, быть может – погибнув рядовым солдатом. Это именно та свобода и то величие, которых я искала – не носить высокое имя, как вериги, не занимать высокую должность, на которой была б не вольна творить благое. Служить. Делать малое в составе одного большого дела. И своим служением прославить своё имя, если будет суждено. Я ношу звание первой центаврианки-рейнджера с гордостью, и я всё сделаю, чтоб оно осталось чистым, чтоб послужило достойным примером. Нет, мне не нужно, чтоб меня знала вся вселенная. Мне достаточно того, что меня знают здесь, и считают достойной.

Винтари рассеянно повертел в руках рюкзак. Сунул в него руку – за блокнотом, а рука попала в то отделение, где остался ещё один пирог из плетёной корзины.

– Кстати… Угощайтесь, если хотите. Меня однажды погубит жадность. Взял больше, чем смог съесть, но уж очень вкусны эти пироги… А как складываются ваши отношения с сослуживцами других рас? Ведь они-то знают, что вы центаврианка. Извините за такой вопрос, но мне интересно.

Амина приняла из его рук пирог, улыбнулась.

– Поверьте, прекрасно складываются. Из мест во вселенной, куда я могла попасть, это, кажется, последнее, где я могла б встретить расовые предрассудки. Проявление нетерпимости для рейнджера – как минимум нарушение дисциплины. Старший в нашем взводе – Тжи’Тен, поверьте, нет советчика мудрее и надёжнее его. Когда меня одолевали комплексы по поводу моих недостаточных, по моему мнению, успехов в рукопашном бою, я пришла к нему. Он предложил устроить мне несколько дополнительных тренировок. Мы боролись почти до полного изнеможения, в отчаяньи я воскликнула: «Вот видишь, я не могу победить тебя!» Он ответил: «Нет, не так надо говорить. Ты до сих пор не побеждена, до сих пор стоишь. Вот это и имеет значение. Не каждого на своём пути ты сможешь победить. Главное – чтоб ни один не заставил тебя сдаться». Ведь он реально намного сильнее меня, и при этом я чувствовала, что он не подыгрывает мне… С тех пор я поверила в себя. А моя напарница – девушка из бракири, Табер. Это чудеснейшая подруга, какую можно б было встретить. Другая моя лучшая подруга – Эмилия, землянка. Мне пора на лекцию, Винтари. Вы тоже собираетесь присутствовать? Тогда поторопимся.