Венок из лотоса
Шрифт:
«Что-то надо сделать с отверстием, – подумалось ему. – Когда наконец придет полиция и увидит это отверстие, она мгновенно поймет, в чем дело».
Он огляделся, увидел гвоздь, вскарабкался по лестнице и осторожно забил его в стену чуть повыше дыры. Затем он спустился, поднял картину и повесил ее на стену, замаскировав отверстие. Отошел немного и посмотрел.
Единственный шанс, что полиция не догадается отодвинуть картину, ничтожный шанс, но все-таки…
Он отнес стремянку в буфетную, спрятал в ящик молоток. Нужно выпить. Он прошел в гостиную,
Он смотрел на телефон, сердце стучало.
Кто бы это мог быть? Кто-нибудь хочет зайти? Он никого не приглашал сегодня?
Он был слишком напуган, чтобы говорить по телефону.
Он не отводил от телефона глаз, не двигался. Телефон продолжал звонить; звуки ударяли по нервам. Он понял, что Донг Хам и девушка тоже, должно быть, слышат звонок. Они, наверное, сейчас, как и он, стоят не двигаясь, смотрят друг на друга и удивляются, почему он не отвечает.
Звонки неожиданно прекратились. Наступившая тишина придавила его. Необходимо уйти! Нельзя оставаться ни минуты! Позднее он возвратится, но сейчас надо уйти, чтобы немного успокоиться.
Он быстро поднялся по лестнице, сбросил шорты, помылся под душем. Он не хотел открывать шкаф, надел рубаху и брюки, которые лежали на стуле. Пересчитал деньги и ужаснулся, обнаружив в бумажнике лишь 500 пиастров. Он порылся в ящике для платков и нашел еще стопиастровую бумажку.
«Черт побери», – подумал он. Нужны деньги. Деньги потребуются, если он собирается покинуть страну. Во рту пересохло, когда он вспомнил, что по воскресеньям закрыты все банки. Надо будет получить по чеку в одном из отелей. Его довольно хорошо знают в Сайгоне, и это будет нетрудно сделать.
Выходя из комнаты, он неожиданно вспомнил, что оставил бриллианты в кармане шорт, такая забывчивость напугала его. «Я должен держать себя в руках, – внушал он себе, доставая из кармана конверт. – Ради этих камней я рискую жизнью: можно ли уйти, не взяв их с собой?»
Он раскрыл конверт и поглядел на бриллианты. Увидев их, он ощутил приятное волнение и почувствовал себя значительно лучше.
Вернувшись в гостиную, он порылся в ящике письменного стола, отыскал пустую коробку из-под ленты для пишущей машинки и положил в нее бриллианты. Немного помедлил, любуясь их блеском, и спрятал коробочку в карман. Он разыскал чековую книжку, положил ее в бумажник. Затем прошел в буфетную и сквозь щель в ставнях посмотрел во двор.
Донг Хам сидел на корточках у дверей кухни, безучастно глядя на закрытые ставнями окна. Девушки возле него не было. Интересно, куда она делась? Джефф пошел в гостиную и сквозь ставни оглядел улицу. Девушка сидела на противоположной стороне улицы.
Очевидно, они что-то заподозрили и с присущим им азиатским терпением решили ожидать развития событий. Они предусмотрели все. Девушка следила за парадным входом, в то время как старик охранял заднюю дверь.
Но сейчас
Он в последний раз оглядел комнату, взял ключи от автомобиля, ключи от черного хода, почтового ящика и прошел в буфетную. Он отодвинул засов, открыл дверь, шагнул в неподвижную духоту вечернего зноя. Упорно не замечая старика, запер дверь, положил ключ в карман. Направляясь к гаражу, бросил Донг Хаму:
– Вернусь поздно, обеда не надо.
Он завел машину. Красный «Доффин», привлекший его удобством управления, он купил сразу же, как приехал в Сайгон. Он притормозил, вылез из машины, открыл ворота, чувствуя на себе пристальный взгляд девушки. Затем сел в машину и, не закрывая ворот, быстро поехал к центру города.
Сэм Уэйд (второй секретарь по вопросам информации американского посольства) запарковал свой «Крайслер» возле отеля «Мажестик» и с трудом вылез из машины. Он постоял, глядя на расположенную неподалеку миниатюрную площадку для гольфа, где в окружении толпы бездельников с удивительным мастерством играли две вьетнамские девушки.
Он подумал, что девушки в их голубых накидках и белых брюках являли собой довольно привлекательное зрелище. Он никогда не переставал восхищаться вьетнамками. Их обаяние поразило его, когда он полтора года назад впервые приехал в Сайгон.
Сэм Уэйд был толстый лысеющий коротышка с красным добродушным лицом. В работе он не проявлял особых способностей, но его любили и посмеивались над его пристрастием к женщинам и кричаще разрисованным гавайским рубахам.
Свежевыбритый, любующийся своей новой многоцветной рубахой, Сэм чувствовал себя на вершине блаженства. День он провел, катаясь на водных лыжах. Через полчаса он должен встретиться с юной китаянкой, с которой он договорился провести ночь. Словом, для Сэма Уэйда мир вращался в нужную сторону.
Он вошел в пустой бар отеля «Мажестик» и с наслаждением опустился в кресло.
Вентилятор под потолком лениво крутился в жарком влажном воздухе. Бар постепенно наполнялся. Сэм заказал двойную порцию виски, зажег сигарету и вытянул толстые коротенькие ноги.
Вскоре перед ним появилось виски. Откинувшись в кресле, он наблюдал, как по улице проезжали рикши-велосипедисты, проносились мотоциклы, бесконечно тянулась вереница вьетнамцев на велосипедах. Он сразу увидел, как из этого потока вынырнул красный «Доффин» Джеффа и остановился позади его «Крайслера».
Наблюдая за Джеффом, пока тот пересекал улицу и входил в бар, Уэйд отметил его озабоченность и уныние. «С ним что-то случилось, – подумал он. – Может быть, он подхватил дизентерию?»
Встретившись с его взглядом, он поднял в знак приветствия свою жирную руку. Его удивило, что этот мускулистый здоровяк нерешительно топтался на месте, словно не зная, подойти ему или нет. Наконец, поборов не без труда свою нерешительность, он подошел, выдвинул кресло и сел.
– Здорово, Стив, – засмеялся Уэйд. – Что будешь?