Венок любви

Картленд Барбара

Вот почему маркиз решил не докучать племяннику советами, зная, что тот все равно вряд ли им последует, а просто позволил обратиться к нему в случае нужды.

В прошлом году маркизу пришлось оплатить долги Родерика. Сам этот факт его совершенно не удивил, а вот то, что долги выражались суммой достаточно скромной, приятно его поразило.

Подобная снисходительность вскоре привела к тому, что Родерик, поначалу стеснявшийся своего блестящего дяди, стал относиться к нему как к другу и был с ним откровенен, поверяя

самые важные свои секреты.

Маркиз по собственному опыту знал, что такой стиль отношений – наилучший способ уберечь племянника от беды. По крайней мере, он мог быть уверен, что даже если Родерик попадет в щекотливую ситуацию, то не станет скрывать этого.

По мнению маркиза, племянник был наивным и не слишком интеллектуальным молодым человеком, но, доведись им встретиться на войне, он не отказался бы иметь Родерика в качестве адъютанта.

Подойдя к креслу, в котором расположился маркиз, Родерик без предисловий объявил:

– У меня неприятности, дядя Ленокс, поэтому я к вам и приехал!

– И каким же образом ты сюда попал? – осведомился маркиз.

После некоторого колебания Родерик ответил:

– В вашем фаэтоне и на ваших лошадях!

Маркиз недовольно поджал губы и резко спросил:

– Надеюсь, ты не сам ими управлял?

– Нет! Я хотел, но Сэм мне не разрешил.

Маркиз облегченно вздохнул.

Сэм был его грумом и слыл великолепным возницей.

– Я не знал, что вы уехали из Лондона, – продолжал Родерик, – и поэтому явился в Ирчестер-хауз. Мистер Суэйтлинг сказал мне, что вас нет в городе, но я сообщил, что у меня срочное дело.

– И он распорядился, чтобы Сэм привез тебя сюда?

– Ну да. Надеюсь, нам удалось побить ваш рекорд!

– И за сколько же вы доехали?

– За три часа сорок пять минут.

Глаза маркиза победно сверкнули:

– На десять минут больше рекорда!

– Сэм так и сказал, и я был очень разочарован.

– Приятно, что я все еще в форме! – удовлетворенно заметил маркиз.

– Могло ли быть иначе? – искренне удивился Родерик.

– Ну, а теперь расскажи мне, что заставило тебя так спешно покинуть Лондон, – предложил маркиз. – Ты снова в долгах?

– Нет-нет! – поспешно ответил Родерик. – На этот раз речь идет не о деньгах.

Маркиз взглянул на племянника с некоторой тревогой.

– Дело в том, что я заключил пари в Уайтс-клаб, – после небольшой паузы признался Родерик.

– Пари?

– Мне очень хочется выиграть, и я знаю, что только вы сумеете мне в этом помочь!

Маркиз поудобнее уселся в кресло.

– Начни-ка с самого начала.

– Это произошло вчера днем, после ленча, – приступил к рассказу Родерик. – Мы все изрядно выпили…

– Кто это «мы»? – перебил его маркиз.

– Ну, мои друзья, вы с ними знакомы: Эдвард, Джордж, Билли и Стивен.

Маркиз

кивнул.

Он действительно знал всех этих молодых людей, с которыми Родерик учился в Итоне. По мнению маркиза, они слишком много пили и слишком мало занимались чем-нибудь полезным, но он знал, что его сестра хотела бы видеть друзьями Родерика именно таких людей – что называется, «отличных парней», не склонных к пороку.

– Мы болтали и дурачились, – продолжал Родерик, – и в это время к нам подошел сэр Мортимер Уотсон.

Маркиз нахмурился.

О сэре Мортимере Уотсоне он был наслышан, и все, что маркиз знал об этом человеке, говорило не в его пользу.

Он старался по возможности избегать его, но, к несчастью, сэр Мортимер состоял членом Уайтс-клаб.

О нем рассказывали весьма некрасивые истории, и хотя маркиз считал ниже своего достоинства опускаться до сплетен, он знал, что порядочные люди всячески избегают сэра Мортимера.

В свое последнее посещение Уайтс-клаб маркизу довелось услышать такие слова из уст одного приятеля:

– Опять эта свинья Уотсон сел играть в карты. Наверняка надеется общипать очередного цыпленка!

Фраза эта запомнилась маркизу как еще одно свидетельство нечистоплотности сэра Мортимера.

– Он угостил нас выпивкой, – продолжал свой рассказ Родерик, – а потом, уж не помню почему, мы заспорили о том, кто красивее – английские «жрицы любви» или иностранки.

Он помолчал, припоминая обстоятельства дела.

– Сэр Мортимер утверждал, что иностранки гораздо привлекательнее, а кроме того, они прекрасные актрисы, и им ничего не стоит выдать простолюдинку за даму благородного происхождения.

Маркиз тут же отметил про себя, что это было сказано не просто так, а Родерик тем временем продолжал свое повествование:

– Тогда Эдвард, который недолюбливает сэра Мортимера, сказал, что тот не прав – иностранки, если отмыть их от пудры и румян да присмотреться поближе, оказываются совершеннейшими дурнушками, в то время как английские девушки от природы обладают хорошими манерами и ведут себя благородно.

Маркиз вспомнил, что Эдвардом его племянник обычно именовал молодого лорда Сомерфорда, который недавно унаследовал свой титул и изрядное состояние.

– Разумеется, большинство из нас поддержало Эдварда! – с горячностью воскликнул Родерик. – Тогда сэр Мортимер предложил заключить пари – он ставит тысячу фунтов против одного, что никто из нас не сумеет найти английскую девушку, которая превосходила бы его пассию-француженку. Эта девица не только изумительно красива, но и манерами напоминает настоящую леди.

«Отродясь не слышал подобной чепухи! – перебил сэра Мортимера Эдвард. – Да любая скотница, что работает на ферме в моем поместье, больше походит на леди, чем какая-нибудь иностранка!»