Венок любви
Шрифт:
Памятуя первый свой опыт, который и впрямь оказался исключительно удачным, Гарри Грантли был уверен, что и дальше удача будет сопутствовать ему, тем более что прибывшие из Ирландии лошади действительно оказались превосходными.
Правда, они были еще необъезженны, и их обучение требовало огромного труда и терпения.
Наблюдать за тем, как отец тренирует коней, всегда доставляло Дионе большое удовольствие.
Он никогда не позволял дочери садиться на лошадь до тех пор, пока не был полностью уверен, что это безопасно, хотя
К несчастью, как раз один из этих ирландских коней и убил Гарри Грантли. Остальные лошади к тому времени еще не были как следует объезженны, поэтому от их продажи удалось выручить весьма скромную сумму, далекую от той цены, на которую рассчитывал отец Дионы.
Правда, при довольно скромных потребностях Дионы и ее матери они жили безбедно даже после смерти главы семейства.
Однако девушка с тревогой замечала, что ее мать тает день ото дня, словно свечка. Она потеряла всякий интерес к жизни, а улыбка стала редкой гостьей на ее устах. Прежнего радостного смеха – а миссис Грантли при жизни мужа была веселой, беззаботной женщиной, – увы, совсем не стало слышно.
В течение дня она старалась держаться, но Диона была уверена, что мать проводит ночи в слезах, оплакивая мужа, которого она горячо любила и так неожиданно потеряла.
Впоследствии девушка не раз задавалась вопросом: а все ли она сделала, чтобы поддержать свою мать? Ведь миссис Грантли не была больна, во всяком случае, физически.
Ее страдания были, скорее, душевного, нежели телесного свойства. Лишившись человека, который составлял весь смысл ее существования, мать Дионы не нашла в себе силы жить дальше.
«Одно меня утешает, – успокаивала себя девушка, очутившаяся в холодном, неуютном доме дяди, – они так любили друг друга и были так счастливы вместе!»
Только теперь она поняла, что дом – это не только стены и крыша, а нечто большее. Настоящим домом он становится лишь благодаря людям, населяющим его.
Грантли-холл представлял из себя великолепный, роскошный особняк. Сэр Хереворд, будучи очень богат, обставил его лучшими образцами мебели. Его стены украшали картины – по большей части прекрасные творения самых знаменитых художников разных периодов, которые он унаследовал от предков и пополнил новыми произведениями искусства мастеров более современных.
Но все эти старания были тщетны. Дядя Дионы, несчастный, разочарованный в жизни подагрик, к тому же обладавший тяжелым характером, был не в силах придать фамильному особняку ту живость и обаяние, которыми способен наделить свой дом только человек, пребывающий в мире с самим собой. Вот почему Грантли-холл всегда казался Дионе местом темным, мрачным и холодным – таким же холодным, как и сердца живущих в нем людей.
Слуги – в основном пожилые – молча терпели ворчливый тон хозяина и его, как правило,
В конюшнях сэра Хереворда содержались великолепные лошади, а его псарни были полны породистых собак.
Но эти бессловесные животные, лишенные заботы и ласки, отличались от тех, к которым привыкла Диона в родительском доме. Ее отец, человек веселый и добрый, обращался со своими лошадьми и собаками cо– вершенно по-другому, и они платили ему тем же.
Вначале дядя как будто не противился тому, чтобы Сириус всегда сопровождал свою хозяйку, всюду следовал за ней и даже спал возле ее постели.
Но вскоре все изменилось. Диона убедилась, что это кузен Саймон настроил своего отца против ее любимой собаки. Сам же молодой человек всякий раз, как Сириус попадался ему на пути, осыпал его проклятиями и с неудовольствием замечал, что «от этого проклятого пса житья в доме не стало, а ест он за троих».
Намек был слишком прозрачен. Диона прекрасно знала, что собственных средств у нее нет, да и сэр Хереворд, не отличаясь особой деликатностью, не раз открыто напоминал племяннице о том, кто именно оплатил долги ее покойного отца.
Пока была жива, мать Дионы старалась сама справиться со свалившимися на нее платежами, исправно отдавая ненасытным кредиторам почти все, чем располагала, так что к моменту ее смерти долгов оставалось не так уж много.
И все же даже эта малость оказалась достаточной, чтобы вызвать неудовольствие сэра Хереворда.
Не дорожа собственными слугами, он так же жестоко, по мнению Дионы, обошелся с людьми, бывшими в услужении у ее родителей. Трое без лишних разговоров были уволены с нищенским пенсионом, а пожилая чета осталась, чтобы присматривать за домом.
– Вы можете пожить здесь, – распорядился сэр Хереворд, – пока я не подыщу подходящего покупателя на этот дом. Для вас мне придется найти какой-нибудь скромный коттедж, а если это не удастся, тогда ваше место – в работном доме.
Равнодушный тон, которым были произнесены эти безжалостные слова, вызвал у Дионы протест, но что она могла поделать против дяди?
Правда, девушка надеялась, что сэр Хереворд вряд ли исполнит свою угрозу относительно работного дома, но даже одно упоминание о такой мрачной перспективе сильно испугало старых слуг.
Диона была уверена, что теперь они не будут спать ночами, мучаясь мыслями о том, что на старости лет могут лишиться своего угла.
Перед своим отъездом она постаралась успокоить их и обещала сделать все, что в ее силах, чтобы хоть как-то им помочь, если дом действительно будет продан.
– Честно говоря, я очень сомневаюсь, чтобы кто-нибудь на него польстился, – добавила девушка, чтобы подбодрить пожилую чету. – Немного найдется охотников жить в таком уединенном месте. Это папе оно нравилось, потому что тут прекрасные условия для верховой езды.