Венский вальс
Шрифт:
Так прошло пять минут. И, наконец, в воздухе под самым потолком, где концентрация дыма, сочащегося сквозь маленькую дырочку в шаре, достигла своего апогея, стал появляться отчетливый образ. Это была женщина. Невиданной красоты – волоокая брюнетка в кокетливой шляпе, со строгим и притягательным томным взглядом, она приковала к себе внимание ученых настолько, что Фрейд забыл о маятнике. Он остановил свое движение, фонарик погас, и постепенно присутствующие начали просыпаться. Они просыпались, а дама все не исчезала, и очертания ее становились все более отчетливыми даже для тех, кто в этот день не выпил ни грамма спиртного. Красота ее, ее белая кожа, правильные черты лица, надменный и спокойный взгляд не позволяли отвести от нее глаз. Уже все присутствующие видели ее отчетливо
Образ был недвижим, но и не мертв. Она моргала, однако не смотрела на собравшихся – как не смотрит в темноте зрительного зала со сцены актриса, прекрасная и упивающаяся своей красотой и тем умиротворением, что питает публика при виде ее. Казалось, еще мгновение и она снизойдет до них и станет плоть от плоти человеком, и сделает счастливым кого-то из присутствующих, но… в эту минуту свет зажегся, и образ растворился, оставив после себя только дымку и погасив ладанку внутри магического стеклянного шара.
Мгновение все не могли прийти в себя – этим воспользовался Юнг, увлекая Фрейда в комнатку за занавеской.
– Вы видели?! Видели?! – восторженно вопрошал молодой ученый, держа учителя за лацкан пиджака. – Они и впрямь носители силы, и эта сила явилась нам только что!
– И она носит сексуальный характер, – надменно улыбнулся Фрейд. – Ведь все мы видели женщину. А за столом – одни мужчины.
– Но… но ведь это была Сабина!..
Глава третья. Церковь Карлскирхе
Сеанс порядочно вымотал и Фрейда, и Юнга, которые после его окончания еще длительное время отвечали на многочисленные вопросы посетителей, впечатленных их совместным экспериментом и не могли выпроводить восторженных гостей восвояси. Это лишило их возможности обсудить его итоги тем же вечером, однако, уже утром коллеги пустились в диспут по поводу увиденного и сделанного.
– Должен признаться, мой юный друг, – несколько панибратски заговорил Фрейд, прохаживаясь по кабинету взад-вперед, – что я явно поспешил с осуждением вашей методики, связанной с привлечением оккультных сил. Уж не знаю, кого именно вы вовлекли в эксперимент и вообще вовлекли ли кого-нибудь от потусторонних сил, но должен сказать: он удался. Во-первых, теория гипнотического воздействия на подсознательное в людях не лишний раз подтвердилась. А во-вторых, вам удалось внушить им необходимость невиданного доселе высвобождения энергии, которая в осознанном виде могла бы никогда не покинуть их бренных тел.
– Иными словами, вы даете мне понять, что привлечение оккультных методик есть шарлатанство с моей стороны? – понимая нелестное высказывание старшего товарища, Юнг все же не огорчился; на сей раз ему было что противопоставить умудренному опытом психиатру.
– Не знаю. Знаю только, что убеждение – великая сила. Вы убедили их в том, что они являются носителями энергии и убедили в том, что именно сейчас в бессознательном состоянии самое время ее явить миру. А для достижения этой цели все средства хороши.
– Ваш скептицизм невозможно одолеть. И все же я не держу на вас зла – эксперимент, как вы верно подметили, удался.
– Не просто удался, а подтвердил мою теорию…
– Ну да, значение гипноза в наше время сложно умалить…
– Да нет же! Я говорю о подавленном либидо! Вы же видели, что за столом сидели одни мужчины, а образ, который энергия приняла на выходе, носил женское обличье. Это однозначно свидетельствует о том, что и их конкретными мыслями и действиями, и вообще движением тел на планете руководит исключительно половая составляющая духовного портрета каждого из нас.
Юнг буквально опешил:
– С чего вы это взяли?!
– Да что же, дорогой мой, слепы вы, что ли? Ведь это была женщина!
– Ну и что?
– Как это – что? Разве этой иллюстрации недостаточно, чтобы понять, что именно влечение к противоположному полу движет мужчинами, которые, как известно, являются носителями силы и вершителями прогресса?!
– Конечно
– А как тогда объяснить все произошедшее?
– Очень просто. Видите ли, оккультное знание передалось мне по наследству. В моем роду не было ни психически, ни физически нездоровых людей, однако, многие мои предки мужского пола, и я в том числе, становились свидетелями появление призраков, обитавших в нашем швейцарском доме. Мой дед, которого я никогда не видел, часто общался со мной подобным образом, передавая мне некое сакральное знание, которое я не могу обосновать научно, но которое никогда не давало сбоев и ошибок. Он предсказал дату смерти моего отца, пожар в нашем имении, оградил меня от ряда ошибок, которые я мог бы совершить. Наконец, по его настоянию я примкнул к числу ваших учеников, хотя научная составляющая ваших теорий всегда оставляла желать лучшего – и вы это отлично знаете. Это к нашему давешнему разговору о том, каким именно – не физиологическим, а скорее метафизическим – образом передаются знания на том уровне, который наука ока отследить не в силах. Конечно, вы сейчас назовете это абсурдом и бредом потому только, что эти слова мои вступают в противоречие с вашими теориями, но…
– И не подумаю. Только никак не пойму, причем тут женщина и ее внезапное появление в сугубо мужской компании?
– А женщина тут при том, что внутри каждого человека живет два «я»: «я» женское и «я» мужское. Как два полушария нашего мозга отвечают, соответственно, за логичное и интуитивное, так два вида знания, что живут внутри каждого человека, имеют свой облик. Очень часто мои предки мужского пола говорили со мной женскими голосами, когда речь шла о подсознательном, интуитивном, неконтролируемом и необъяснимом знании. Я и сам часто говорил сам с собой от женского лица, отчетливо слышал внутри себя этот женский голос. Он есть в каждом, уверяю вас, просто мы привыкли его в себе подавлять, вечно стремясь все объяснить, упростить, подогнать под логические умозаключения… Он проявляется не только на ментальном уровне, но и на физическом, и все больше людей замечают за собой это. Взять хотя бы ваших друзей социалистов – Антида Ото или Троцкого. Он ведь отрицает семью, отрицает мужское и женское начало и пропагандирует гомосексуализм, не так ли?
– Допустим, ну и что?
– Это означает, что ему надоело быть мужчиной. В нем заговорило женское начало, присущее каждому, но, как я уже сказал, в разной степени подавляемое каждым из нас. Оно в нем сильнее. Во мне слабее. В другом – равно с биологическим. Но присуще каждому! И то, что энергия высвободилась в женском обличье, потому вовсе не иллюстрирует ничье подавленное либидо. Просто энергия взяла и приняла вот такую форму, живущую – хотим мы того или нет – внутри каждого индивида пола мужеского.
– И именно поэтому вы увидели в ней свою возлюбленную?
– А вы увидели кого-то другого?
– Конечно, – лукавил Фрейд, чьему взору также накануне явилась столь нелюбимая им Сабина Шпильрейн. – Ни намека на образ этой жидовки! Как и весь ваш эксперимент, его итоги для вас были не более, чем самовнушением. Внушая сомнительное знание другим, вы и сами поддались искушению. Хотя, сие случилось уже давно, – махнул рукой психиатр и вышел из кабинета в приемную, где его ожидал пациент. Это был тот самый Антид Ото – известный журналист из газеты «Правда», что издавалась в Вене в те дни, и под чьим фармакологическим псевдонимом скрывался беглый русский каторжник Лейба Бронштейн. Он давно уже посещал Фрейда, обучался у него психоанализу, параллельно свято веруя в то, что тот излечит его от пагубной страсти к мужчинам. Несчастный не мог подумать, что Фрейд избрал его единицей для опытов по изучению этого порока и в мыслях не имел никого ни от чего лечить. Однако, даже если бы он задумался об этом, то не прекратил бы своих визитов в дом на улице Бергассе – общество Фрейда было ему приятно, в том числе и по национальному признаку (оба были евреями), он тяготел к познанию азов психоанализа и вообще видел в старом психиатре, от которого пачками разбегались ученики, своего наставника, в котором так нуждался после недавнего идеологического разрыва с Лениным.