Вентус
Шрифт:
Этот контраст поразил Меган больше, чем сам вид несчастья. И он до сих пор беспокоил ее - тем более, чем уютнее она чувствовала себя в кресле рядом с теплым камином.
– Удивительно!
– воскликнул Армигер. Меган улыбнулась.
– Разве тебя можно чем-то удивить? Никогда бы не подумала! Армигер взял с полки большой, тяжелый и изрядно подгнивший на вид том.
– Я искал ее с тех пор, как прибыл сюда.
– Он примостился на краешке стола и покачал книгу в руке.
– Ранняя история, описывающая события сразу после высадки.
– Правда?
Меган не понимала, о чем он говорит, но ей было приятно видеть, что его что-то заинтересовало - кроме королевы Галы. Армигер быстро пролистнул страницы.
– Н-да… Книга подпорчена, конечно, что неудивительно. Ведь прошло столько лет.
– Сколько?
– Тысяча. Вообще это не так уж много; почти все эти годы живы в моей памяти. А на Земле есть полное описание практически каждого дня, прошедшего с тех пор. С другой стороны, Земля не пережила такого упадка, как Вентус. Это просто чудо!
Он закрыл книгу, с чувством хлопнул по ней, и перед его лицом всколыхнулось облачко пыли.
– Насколько я понимаю, ты рад, что мы сюда пришли, - сказала Меган.
– И это несмотря на армию снаружи?
Армигер махнул рукой, отгоняя то ли пыль, то ли осаждавшую замок армию.
– Да. Скорее всего я найду здесь то, что искал. Мне надо прочесть эту библиотеку, пока ее не сожгли.
– Прочесть? Все это? За одну ночь?
– Меган не скрывала недоверия.
– Ну, может, не все. Но большую часть.
Армигер улыбнулся. В последнее время она часто видела его улыбку.
– Зачем? Королева так много значит для тебя, поскольку она может сообщить что-то важное, теперь я понимаю. Но что в ней особенного? Ты жаждешь поговорить с ней. Ее подданные жаждут ее убить. Что она такого сделала?
Армигер осмотрел другую полку.
– Живя в своей глуши, ты, естественно, не могла этого знать. С чего мне начать?.. Похоже, Гала всегда была особенной. Ветры посадили на трон совсем юную девочку - никто не знает почему. Но чего бы они от нее ни хотели, она, очевидно, не оправдала их ожиданий, поскольку Ветры пальцем не пошевельнули, чтобы остановить армию парламента. И тем не менее она совершила выдающиеся деяния.
Армигер подошел к Меган и сел на подлокотник дивана.
– Гала - монарх-философ. Такие рождаются раз в тысячу лет. По размаху ее достижений Галу можно сравнить с такими земными правителями, как Мао. Люди вроде нее не хотят просто править государством - они жаждут пересоздать и его, и людей, в нем живущих.
Меган удивилась:
– Что значит «пересоздать»?
– Создать новую веру. Новую религию. Новую экономику и науку. И не просто в процессе реформации или построения государства. Для них это единое целое, как произведение искусства. Гала воспринимала свое государство как художественный материал, которому необходимо придать форму.
Меган поежилась.
– Это… ужасно. Армигер, похоже, изумился.
– Почему? Она хотела как лучше. И почти никогда не применяла силу, во всяком случае, против простых людей. Ее деяния напоминают мне правителей Амарны в Древнем Египте… Прости, я все время говорю о вещах, которые ты знать не можешь. В общем, она дала своим людям совершенно новое и всеобъемлющее видение мира. Все изменилось: искусство, торговля… Она пыталась реформировать даже язык.
– Глупо!
– рассмеялась Меган. Армигер пожал плечами:
– И во многих начинаниях потерпела поражение. Что касается языка, Гала пыталась запретить употребление притяжательных местоимений по отношению к эмоциональным состояниям, мотивам и людям. Например, ты не могла бы сказать: «Мой муж».
– Это жестоко!
– воскликнула Меган.
– Но ты также не могла бы сказать «его вина» или «ее вина». Гала хотела убрать слова осуждения из речи и письма, сосредоточив внимание на поведении. Чтобы не было больше без вины виноватых, не было гонений, общественного остракизма и таких «преступлений», как гомосексуализм, например. Она также хотела сместить акцент правосудия с обвинения и наказания на управление поведением. Слишком недостижимые цели для одного поколения, поэтому у нее ничего не вышло. Однако никто на Вентусе прежде об этом не думал. Гала совершенно оригинальна в своем мышлении.
– Тогда почему же они здесь?
– Меган показала на окно.
– Потому. Все очень банально. Гала начала угрожать стабильности правящих классов, во всяком случае, в их собственных глазах. Ни один правитель в такой ситуации не в силах удержаться у власти. Она построила в пустыне экспериментальные деревни, каждая из них жила по одному из новых принципов, провозглашенных Галой. Как и следовало ожидать, они сдались под напором ортодоксального большинства. Разве будут соляные бароны молчать, если ты хочешь убрать из торговли деньги? Конечно же, они взбунтуются!
– Послушать тебя, так я полная дура.
Гала стояла в дверях в голубом утреннем одеянии. Меган поспешно вскочила с кресла и присела в реверансе. Армигер лениво поклонился, качая головой.
– Так гласит опыт, ваше величество. Когда люди чувствуют, что их интересам кто-то угрожает, они становятся жестокими.
– Никому я не угрожала!
– нахмурилась королева.
– Парламент - сборище болванов, которые распускают дурацкие слухи и оскорбляют свой родной язык каждый раз, когда открывают рот! Они все тараторят одновременно и пудрят друг другу мозги, а когда эту болтовню излагают на бумаге, то называют ее политикой!
– Не стану спорить, поскольку я никогда не бывал на парламентских собраниях, - сказал Армигер.
Королева быстро вошла в библиотеку. Двое королевских стражников встали по обе стороны двери.
– Я должна была попытаться, - с горечью проговорила Гала.
– Веками никто даже не пытался сделать что-то новое! Чего стоит еще одна жизнь, отданная тупому следованию традициям? Куда бы это привело нас? Назад, к тому мгновению, когда колесо жизни лишь начало вращаться? Кто-то должен был задать вопросы, которые люди задать боялись. Я всегда знала, что никто другой не сделает этого - ни сейчас, ни в будущем. Глупость?.. Я обязана была предпринять попытку. Иначе как мы можем узнать что-то новое? Хоть что-нибудь!