Верь мне 1. (не) Верю
Шрифт:
Глава 20. Первые потери…
Аслан.
— Твою ж мать!!! — едва успеваю догнать и дернуть Аню на себя из-под колес несущейся тачки. Автомобиль со свистом пролетает, раздавив насмерть ее сумку. Я, больно ударившись спиной, лежу на тротуаре прижимая дрожащую девушку к себе.
— Пусти! — жена кричит в истерике и колотит меня кулаками. — Пусти меня!! — к нам подлетает охрана банка. Парни помогают нам подняться.
— Куда вы смотрели? — ору на сотрудников. — Остановить
— Не подходи ко мне, — делает шаг обратно на дорогу не замечая бордюра. Начинает заваливаться назад. Ловлю, крепко прижимаю к себе. Мое сердце колотится с бешеной скоростью, в ушах шумит, ее дрожь расходится вибрацией по всему телу. Ножки любимой девочки подкашиваются, всхлипы смешиваются с болезненным стоном.
— Анька… — пальцами путаюсь в ее густых темных волосах, перепачканных дорожной пылью. — Я же люблю тебя, — вжимаюсь губами в висок. — Чуть не убилась, дуреха.
— Я видела… — ее голос дрожит.
— Что ты видела? Ничего, Ань. Вот прям вообще. Глупыш, мне никто кроме тебя не нужен, — что я несу?! Картина, представшая перед ней, была отвратительна и без подтекстов. С этим потом разберемся. Надо успокоить свою женщину. — Детка, девочка моя, хорошая, любимая, маленькая, я все объясню, когда ты немного успокоишься, — не сразу замечаю, что жена притихла в моих руках. — Аня? Аня?! — отстраняю и вижу, что она потеряла сознание. Прямо вот так, в моих руках она просто отключилась — Черт!!! — поднимаю на руки, бегу в Банк. — Скорую вызови. Нет. Долго. Машину мне подгони. Бегом!!! — швыряю в одного из охранников ключами. Минута и он вернулся. — Че стоишь? За руль садись!
Сам устраиваюсь с Аней на руках сзади. Укачиваю ее, глажу по руке, целую в бледные губы.
— Ну что же ты так, моя девочка? Разве так можно? — говорю вслух, чтобы не сойти с ума от волнения за эти минуты, что мы едем в ближайшую клинику. — Анька моя… Моя, слышишь?! Я все объясню, обязательно. Там ведь правда ничего не было. Не успел пресечь, ты пришла… — прижимаю еще крепче к себе.
«А может не захотел?» — ехидно интересуется совесть.
«Не успел» — убеждаю ее.
В клинике у меня ее тут же забрали, положили на каталку и увезли в смотровую. К ним быстрым шагом зашел какой-то врач. Меня не пускают. Даже за деньги. Иногда становится жаль, что купить еще можно не все.
Анюту вывезли. Глазки мутные, но открытые. Отвернулась, как только мы встретились взглядами. Шагнул за ней, но тот самый мужчина в белой форме, что пришел позже, остановил.
— Кем вы ей приходитесь? — задал стандартный вопрос.
— Муж. Паспорт показать?! — нервно огрызаюсь. — Что с ней? Машина точно не задела.
— Она попала в аварию? — снова вопрос и ни одного ответа.
— Не успела. Выдернул. Что. С моей. Женой?! — цежу сквозь зубы сжимая кулаки вдоль тела.
— Сожалею, но беременность сохранить мы уже не сможем, — врач вышибает из- под меня пол своими словами. Поддерживает за локоть, чтобы еще и меня латать не пришлось. — Пойдемте присядем, — тянет за собой к
— Сегодня должны были подтвердить, — тру ладонями лицо, мочу пальцы в стакане, пытаюсь хоть немного умыться, размазывая влагу по щекам.
— Она молоденькая еще совсем. Срок маленький. Выкидыш мог спровоцировать сильный испуг. Но я осмотрел, — дернулся на автомате с желанием вцепиться ему в глотку, но моментально одернул себя, напоминая, что он не мужик, он — врач. — Она обязательно родит вам еще, — успокаивает меня словами, которые уже год как не работают.
— Конечно, — опускаюсь лбом на колени. — К ней можно? — беру себя в руки. Страданиями делу не поможешь. Получилось сделать ей ребенка один раз, получится и еще, стараться будем больше и чаще. Сейчас важно лишь здоровье моей девочки и разговор, после которого она должна мне поверить.
Глава 21. Осколки розовых очков.
Аня.
Не хочу приходить в себя. Просто не хочу. Но это неизбежно происходит и я в очередной раз возвращаюсь в реальность, которая скручивает меня болью в тугие узлы. Жгучие соленые слезы нескончаемо льются из глаз. Я кричу в бессильном отчаянии сжимая зубами подушку.
Его бархатный голос лезвием проходит по нервам и мой крик переходит на самый настоящий вой раненой волчицы, лишившейся самого ценного — частички себя.
Осколки розовых очков больно режут глаза. Мир вокруг потерял краски, он стал серым и мрачным, таким же мертвым, как что-то внутри меня.
— Малыш, — Аслан сидит со мной с момента, как меня поместили в палату и утыкали капельницами, успокоительными уколами, накачали таблетками. Сколько точно прошло времени, не имею ни малейшего понятия. Пару дней, судя по тому, как меняются его футболки. — Анюта, — муж невесомо гладит по волосам. Отшатываюсь, голова начинает кружиться, запуская перед глазами вертолеты.
— Не трогай меня, — сорванный голос слушается с трудом. — Уходи отсюда, Ас. Не могу видеть тебя.
— Нет, Ань, я буду рядом, — настаивает мужчина, которого я считала своим миром.
— Не хочу. Уходи. Мне больно, — отворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Закрывать глаза тоже не могу.
— Детка, это не обсуждается. Отсюда я уйду только вместе с тобой, — хорошо, что Аслан убрал руку. Мне даже дышать стало немного легче. Спорить не стану. Бесполезно. Лучше молчать и постараться расслабить тело, чтобы была возможность сделать полноценный вдох.
На тумбочке у кровати стоит трехлитровая банка с большим букетом нежнейших кремовых роз. От него до меня доносится приятный сладковатый аромат. Сосредоточилась на этом запахе. Заставляю себя глубже дышать: вдох через нос, выдох через рот. Становится немного легче. Голова не так сильно кружится и икры не сводит судорогой.
В палату вошла женщина с подносом. На нем тарелки с какой-то едой и стакан сока.
— Спасибо, — Аслан забрал у нее все это и поставил на край тумбочки. — Девочка моя, надо поесть, — отрицательно кручу головой. — Тебе силы нужны, Ань.