Верь мне и жди
Шрифт:
— Ольга Николаевна, что у вас с глазами? — всполошилась Зина. — Это от маски?
Я отрицательно качнула головой. Да, совсем расклеилась, да еще на глазах у посторонних. Если уж подписалась играть роль жены гения, то надо набраться терпения. Да, ты пока не просишь помощи и не нуждаешься в моей поддержке, но надо хотя бы себя сохранить. Может, когда-нибудь ты доверишься мне как другу, товарищу от Бога?.. Но сегодня вечером я должна произвести впечатление, чтобы ты мог мной гордиться!
Вернувшись домой, вымыла голову. Испугалась, что волосы не успеют высохнуть до назначенного часа, а сушить феном я не люблю. Какой макияж сделать, какую прическу? И посоветоваться не с кем: ты заедешь за мной буквально перед самым юбилеем, чтобы отвезти в клуб. К тому моменту я должна быть готова и подобна ветреной Венере…
Усилия не пропали даром. Когда ты увидел меня в боевой готовности, то улыбнулся с одобрением и пошутил:
— Да тебя опасно выпускать на люди — украдут.
И все-таки я безумно волновалась. Пока ты принимал душ и переодевался, я не находила себе места. Благоухая хорошим парфюмом, ты облачился в дорогой элегантный костюм, собрал необходимые мелочи, все вещи высокого класса: часы, зажигалку, бумажник, платок. Я еще больше затряслась — платье на мне не от модного кутюрье, куплено хоть в дорогом, но обыкновенном магазине. Туфли хоть и хорошего качества, известной фирмы, но тоже не эксклюзив. Да и украшения мои из полудрагоценных камней. Они модные, сделаны со вкусом, но ведь не бриллианты. И духи, наверное, простоваты…
Однако ты смотрел на меня с удовольствием, и это немного успокаивало. Когда мы ехали в машине, ты поддразнивал меня:
— Боишься?
— Ужасно!
— Зря. Поверь, они все, вместе взятые, не стоят твоего мизинца.
Кто «они» — ты не уточнил. Я думала, что умру, когда мы прибыли на место, вышли из машины и проследовали в клуб. Кругом шмыгали фотографы, допущенные на этот «пир духа». Нас пару раз ослепили вспышками, прошелестело: «Красков! Красков!» Я была ни жива ни мертва. Уловив свое отражение в зеркале, удивилась: внешне казалась спокойной, даже несколько величественной. Прядь волос из прически элегантно спускалась вдоль щеки, платье лежало как надо. Я с достоинством держала тебя под руку, а казалось, висну на тебе от ужаса.
Ты успокаивающе пожал мне руку, и мы вошли в небольшой зал с накрытыми столиками: Говор толпы, щелчки и вспышки фотоаппаратов, мелькание телевизионных лиц — все это слилось в пестрый калейдоскоп. Я вспомнила, как любила в детстве подолгу крутить калейдоскоп, замирая над каждой картинкой из цветных стеклышек. Эта простейшая игрушка казалась мне подлинным волшебством…
— А это мои музыканты, с которыми ты хотела познакомиться, — сказал ты, указывая на группу людей, занявших столик в углу.
Мы подошли к ним, и ты представил мне каждого из ребят: гитариста Игоря, клавишника Геру Колокольцева (с ним мы после даже немного подружились), перкуссиониста Влада, ударника Петю и других. Были и музыканты из оркестра, включая молодого дирижера Андрея. Я сразу запомнила скрипачку Марину, интересную женщину немногим моложе меня. Она с интересом и даже с симпатией заговорила со мной, когда мы сели за соседний столик. И всякий раз, когда тебя от нас уводили или ты сам увлекался беседой с кем-то из знакомых, Марина занимала меня. Я даже заподозрила, что это ты поручил ей присматривать за мной.
Марина довольно бойко характеризовала присутствующих:
— Видите вот того мужчину с седой гривой? Это депутат Марков, разбогател на продаже нефти и газа. А вот эта дамочка с силиконовыми губами — известная телеведущая. Ну, этих попугайчиков вам, наверное, не надо представлять: «Звездный конвейер».
Я плохо знала попсовую эстраду, поэтому не обратила внимания на «попугайчиков». Но кое-кто все же поразил мое воображение: вульгарная особа с устрашающим бюстом и надутыми губами, сделавшая не одну подтяжку лица. Одетая как Белоснежка, она все равно напоминала резиновую куклу. Я решила, что эта особа перепутала клубы, однако Марина фыркнула:
— Известная певичка в стиле шансон Даша Капустина.
Мне сделалось скучно, я поискала глазами тебя. Марина угадала мои маневры.
— Николай там, — указала она куда-то в центр зала.
Я увидела тебя, весело смеющегося и оживленно беседующего со стильной брюнеткой, одетой в цветной наряд из кусочков шелка.
— Кто это? — спросила я Марину.
— Кажется, режиссер-документалист. Не помню, как фамилия, еврейская какая-то.
Держа в руках бокалы с шампанским, вы доверительно беседовали, и я почувствовала укол ревности. Дама-режиссер смеялась, трогала свои пышные волосы, свитые какой-то тесьмой, и стояла чересчур близко к тебе. Она была красива библейской красотой, жесты ее завораживали, а в улыбке было что-то инфернальное. Я уже не могла спокойно сидеть и слушать болтовню Марины. По счастью, она отвлеклась на своих знакомых и я могла следить за вами без помех. На нервной почве я выпила один за другим три бокала шампанского, и оно ударило мне в голову. Есть я не могла, хотя столы ломились от яств.
Когда на небольшую эстраду выскочили «попугайчики», мне захотелось танцевать. Однако я умела держать себя в руках даже в самой крайней степени опьянения. Ты вернулся, я предложила потанцевать со мной. «Попугайчиков» сменила неувядающая поп-дива, которая запела басом нечто надрывное. Многие танцевали, но ты усадил меня на место.
— Поешь чего-нибудь пока. — И опять ушел.
Народ вокруг быстро напивался и начинал чудить. Фотографы жадно фиксировали эти чудачества. Мне сделалось тоскливо. Марина, верно, тоже поднабралась. Она громко хохотала, шепчась с режиссером. Что было дальше, я плохо помню. Ты появлялся и исчезал. Я о чем-то горячо беседовала с Герой Колокольцевым — кажется, о музыке, о твоих песнях. Потом я смертельно устала и покорно ждала тебя.
Уже глубокой ночью мы поймали такси. Машину пришлось оставить на платной стоянке. Мы ехали молча, пока я не спросила:
— Зачем тебе это?
— Что? — не понял ты.
— Эти вечеринки, участие в глупых ток-шоу, дурацких передачах?
— Для рекламы. Это условие игры в шоу-бизнесе. Прежде чем представить программу, выступить с концертом, надо помелькать на телевидении, чтобы тебя вспомнили, заинтересовались, — терпеливо объяснял ты.
— Ну а подобные журфиксы для чего? Тоже для рекламы?
— И для нее, родимой. Еще на вечеринке можно встретить нужных людей…
— Как, например, эта дама в лоскутах? — брякнула я.
— Кто-кто? — засмеялся ты.
— Ты с ней долго разговаривал, — пробормотала я удрученно.
— Эта дама в лоскутах, как ты выразилась, хочет снимать фильм обо мне. О моем путешествии в Индию, о будущей программе…
— Она что, поедет с тобой? — испугалась я.
Ты опять рассмеялся:
— Да нет, женщин мы не берем, ты же знаешь.
А мне хотелось плакать, и я больше ни слова не произнесла. Ты поцеловал меня в висок и шепнул ласково: