Верь в мою ложь
Шрифт:
— По самой простой причине: потому что она кое-что о нём знала, то, что он хотел бы скрыть от Найэм и ото всех остальных. Она просто держала его за горло. Шантаж, Фредди!
— Ну-ну, подружка, ты же сама в это не веришь! Есть только одна серьёзная причина к тому, чтобы платить Вивьен Талли, и мы оба знаем, что это может быть.
Линли понял, что они почти забыли о его присутствии, настолько оба горячо верили в то, во что каждый из них хотел верить: насчёт Яна Крессуэлла, насчёт Вивьен Талли, насчёт денег, которые Крессуэлл
Кроме всех прочих, получавших деньги от Бернарда Файрклога, их получала и Вивьен Талли, и Фредди Макгай сообщил инспектору, что эта женщина, когда-то работавшая у Бернарда (о чём Линли и сам уже знал), ежемесячно получала деньги в течение многих лет, хотя давно уже не служила в «Файрклог индастриз». И эти деньги не имели никакого отношения к дивидендам по акциям или пенсионному обеспечению, добавил Фредди.
— Так что эти выплаты могут значить что угодно, — сделал он вывод. — Например, Бернард хотел избежать судебного преследования за сексуальные домогательства или за незаконное увольнение… — Он посмотрел на бывшую жену, как бы ожидая подтверждения.
— Или папа вообще об этом не знал, — только и сказала Манетт. — Сам ведь говорил: Ян полностью распоряжался всеми финансами, делал что хотел.
Для Линли всё услышанное означало только одно: смерть Яна была чем угодно, только не несчастным случаем. Но всё равно оставалось неясным, действительно ли предполагаемой жертвой был именно Крессуэлл.
Томас поблагодарил Манетт и её бывшего мужа. И предоставил им продолжить глубокое обсуждение дел внутри семьи. По реакции Манетт на сообщение Макгая инспектор понял, что сама она не собиралась будить спящую собаку.
Линли как раз садился в машину, когда зазвонил его сотовый телефон. Он решил, что это Хейверс что-то ещё откопала. Но на дисплее высветился номер Изабеллы.
— Привет, — сказал в трубку Линли. — Приятно отвлечься от дел.
— Боюсь, нам необходимо поговорить, Томас, — ответила Изабелла.
Даже если бы она не назвала его Томасом, её тон уже сам по себе говорил о том, что это совсем не та женщина, чьё нежное тело так хорошо знали его руки. Это была его начальница, и она была чем-то недовольна.
Линли серьёзно произнёс:
— Да, конечно. Ты где?
— Там, где следует быть тебе. На службе.
— Я тоже, Изабелла.
— Как бы. Но я не об этом.
Инспектор подождал продолжения. Оно последовало очень быстро.
— Почему Барбара Хейверс достойна твоего доверия, а я — нет? Или ты полагаешь, что я бы как-то по-особому распорядилась информацией? Как именно? Помчалась бы в кабинет Хильера с криком: «А я знаю, я знаю, чёрт побери, я всё знаю!!»
— Барбара кое-что для меня ищет, Изабелла. Только и всего.
— Ты лжёшь, ведь так?
— Насчёт чего?
— Насчёт необходимой секретности. Вряд ли возможно избежать
— Барбара просто знает несколько имён, и ничего больше. И то потому, что мне самому сейчас с этими поисками не справиться, а она может это сделать. Она просто кое-что ищет.
— Ох, умоляю! Я не настолько глупа, Томми! Я знаю, насколько вы с Барбарой близки. И она бы на дыбу пошла, если бы ты её о том попросил. Тебе стоит словечко вымолвить, и она отрежет себе язык! Это имеет отношение к Бобу, ведь так?
Линли растерялся. Боб?.. В первое мгновение он не понял, о ком говорит Изабелла. Но потом она добавила:
— Боб, его жена, двойняшки! Ты меня решил помучить, потому что я, в отличие от тебя, связана с другими людьми, и это иногда мешает.
— Ты говоришь о том вечере? — спросил наконец Линли. — Когда мне пришлось уйти? Потому что они все были у тебя? Изабелла, да ты… Это осталось в прошлом, всё забыто. Я бы никогда себе не позволил…
— Выразить недовольство? Ну конечно, как же иначе. Ты для этого слишком хорошо воспитан.
— Изабелла, послушай, ты действительно расстраиваешься без причины. Это всё, что я могу сказать. Хильер просил, чтобы в Ярде никто ничего не знал, и я так и действую.
— И это опять говорит о недоверии. Но я не только это имела в виду. Я говорю и о другом тоже. Ты ведь можешь меня просто уничтожить, Томми. Одно слово — и со мной покончено. Меня нет. Дело сделано. А если ты мне не доверяешь, как я могу доверять тебе? Боже праведный, что же я натворила?..
— Ты натворила то, что паникуешь на пустом месте. Чего ты от меня ждёшь, что, по-твоему, я с тобой сделаю?
— Я не соответствую, я не та, не та женщина, какой, по-твоему, я должна быть…
— И что? Я пойду к Хильеру и заявлю, что моя начальница — моя любовница, что я имею с ней отношения последние четыре месяца, или полгода, или два года, и так далее? Ты это предполагаешь?
— Ты можешь уничтожить меня. А у меня над тобой такой власти нет. Ты не нуждаешься в работе, ты, чёрт побери, даже и не особо хочешь служить! Мы неравны в очень многих отношениях, но это — самое главное. Добавь к этому ещё и тот факт, что между нами теперь нет доверия. И к чему мы вот так придём?
— Что ты хочешь сказать, что значит — «нет доверия»? Это глупо! Это полный абсурд! — И тут наконец в уме Линли возник нужный вопрос, потому что он внезапно понял — он не сомневался уже, — что именно было не так в речах Изабеллы. — Ты снова напилась?
Последовало молчание. Вопроса хуже он просто не мог придумать. Линли захотелось взять свои слова обратно. Но он не мог этого сделать. Изабелла ответила очень тихо:
— Спасибо, Томми.
И прервала связь. А инспектор остался стоять на месте и смотреть на пруд Грейт-Урсвика и на семейство лебедей, мирно плывшее по безмятежной воде.