Вера в чудеса
Шрифт:
И спросила:
— Что не дает никто?
Сергей отстраняться не стал, рука его переместилась мне на спину и заскользила по позвонкам вниз.
Он выдохнул мне в рот:
— Я не спрашивал.
— Да хватит заливать! — в то, что он жил монахом, мне верилось с трудом.
— Так можно или нет? — он настойчив, как всегда.
Я запустила руку под его майку. Пальцы коснулись горячей кожи, твердых мышц. Между ног тоскливо заныло. Можно его, конечно, выпроводить, но я тоже живой человек, хочу любви и ласки. Гордой я буду потом,
— Можно. Только это связано с определенными сложностями. Нужны они тебе?
Я все ощущала ниже пояса, но двигала ноги с трудом, поэтому бурный секс — это не то, на что он мог рассчитывать.
— Почему нет? — вещал этот змей-искуситель, облизывая мой сосок, — Помнишь, и в горе, и в радости?
При этих словах, мне его захотелось треснуть чем-то тяжелым по голове.
— Вот ты что вспомнил?! Так бы и дала бы тебе… — договорить я не смогла, так как этот гад укусил меня за ореол и стал зализывать место укуса, отчего в промежности заныло сильнее, и вместо: "по башке", с моих губ сорвался протяжный стон.
— Я про это тебе и говорю. Что мне нужно дать. Срочно, — он стянул футболку через голову, отшвырнул ее куда-то в сторону, скинул штаны и боксеры, совершенно не стесняясь собственного тела.
Его член торчал вверх, гордо покачивая крупной бордовой головкой. Мошонка подобралась, выдавая сильнейшее сексуальное желание. Но долго рассматривать себя муж мне не дал. Сергей перелез через меня и улегся рядом.
Потом он скомандовал:
— Руки подними, — стянул с меня сорочку через голову.
— Давай я трусы с тебя сразу сниму. Не нужны тебе эти тряпки.
Он и правда помог мне от них избавиться, сразу же накрыв лобок ладонью и вжавшись возбужденным членом мне в бедро.
Сергей прошелся губами по моей груди, поцелуями спустился вниз, дунул в пупок, вызвав у меня дрожь по всему телу, а потом языком стал лизать шрам от кесарева. Муж раздвинул мне ноги и устроился между. Я вцепилась руками в спинку кровати и выгнулась, подаваясь ему навстречу. Пальцами Сергей раздвинул складки и стал лизать меня, уделяя внимание то клитору, то проникая языком мне во влагалище. Дрожь сотрясала мое тело, внутри все ныло. Я чувствовала, как на мне перешиваются его слюна и моя смазка. Часть влаги стекала к колечку ануса. И плевать на все, мне было хорошо! Я потерялась в ощущениях.
Потом он натянул презерватив и медленно стал входить в меня, пока полностью не заполнил меня собой. Это было больно, но вместе с тем тело жаждало его внутри себя, как недостающую деталь, которая наконец-то встала на место. Его тяжесть давила сверху, и я положила руки ему на ягодицы, слегка царапая их ногтями.
Он начал двигаться сначала осторожно, потом все резче, пока мой мир не замер в одной точке, затем содрогнулся, а тело воспарило в какое-то другое место, откуда никак не хотело возвращаться. Сергей кончил после
Когда у нас выровнялось дыхание, он лег на бок, притянул меня к себе и уткнулся носом в шею. Мое тело было настолько расслаблено, что мне не хотелось даже шевелить пальцем. Глаза слипались, когда я услышала:
— Давай еще разок?
Вместо ответа я зевнула и что-то пробормотала.
Сергей хмыкнул:
— Понятно все. Ладно, спи.
С утра меня раздражало довольное лицо Сергея. Не знаю, почему. Вроде сама хотела, вроде мне было хорошо. Но он меня бесил. Я решила побыть в одиночестве у себя в комнате.
Однако муж пришел туда где-то через полчаса.
— Разводиться побежишь? — спросил у меня.
— Побежать я пока точно не побегу, — протянула я, но отрицать, что обдумывала такую возможность не стала.
— Не хочу мешать тебе жить так, как тебе нравится. И девок от тебя гонять не хочу. Ну, или тебя от них. Но и дурой быть, извини, не смогу. Мне будет мешать наличие мозга.
Муж молчал, лицо стало сумрачным, на лбу залегла складка.
— Хватит дурить, а? Я же сказал, что всё.
— Что всё, Серёж? И насколько этого всего хватит? Что бы ты со мной сделал, если бы это ты лежал в больнице, а я зажигала с каким-нибудь мужиком? Ты бы сказал, что это ничего страшного и простил бы? Только честно.
Лицо Давлатова стало еще более хмурым. Он какое-то время молчал, потом все же решился ответить.
— Я б тебя убил.
Я горько усмехнулась:
— Вот видишь. А в чем разница между нами? Если нет верности, зачем это все? Честнее будет, если каждый сам по себе. Я не из тех, кто делится. Да и ты тоже. Смысл мучить друг друга?
Он подходит ближе, садится передо мной на корточки и спрашивает:
— А дети?
— Они здесь причем?
— Им нужны мама и папа, семья.
— Это не семья, это иллюзия. Как фальшивый камин, вроде горит, но тепла нет.
— Я понял все, Дина. Дай мне шанс. Нам его дай. Что, так трудно пожертвовать собственной гордостью?
Легко ему говорить, жертвовать будет не он.
Я отрицательно киваю головой.
— Я тебе не верю, Серёжа.
Это то, что я чувствую. И то, чего не могу изменить.
Эпилог
Прошло 4 года.
Дина.
Я стою на улице возле кафе, где мы собираемся пообедать, и вижу, как ко мне подходят мои дочери двадцатилетняя Елена и четырехлетняя Вера. Они потрясающе смотрятся вместе, люди часто обращают на них внимание, некоторые даже фотографируют.
Матвей психует рядом со мной:
— Что они еле плетутся! Я есть хочу.
Я улыбаюсь, глядя на него:
— Потерпи, Вера еще маленькая. Сейчас будем обедать.