Шрифт:
Людмила Стефановна Петрушевская
Верблюжий горб
Жил-был верблюд танцующий.
Все верблюды шли в караване или лежали на отдыхе, а он танцевал и по дороге, и лежа на привале - перебирал ногами. Танцуя на ходу, он бил посуду,
Шел, шел верблюд, видит, на дороге лежит верблюжий горб и говорит: возьми меня.
– Зачем ты мне, воскликнул верблюд, танцуя, - у меня и своих два горба висят, я и сам бездомный, зачем мне еще груз.
– Как хочешь, - заметил горб и остался лежать на дороге, а горб этот действительно был никому не нужен. Так он и стал лежать, делать ему было нечего, а наш верблюд пошел дальше и видит: цирк.
– Можно к вам?
– спросил верблюд.
– Что вы умеете?
– спросил директор цирка.
– Танцую, - сказал верблюд, действительно танцуя.
– Я и сам вижу, что вы танцуете. А вот что вы умеете? Вы умеете летать под куполом или ходить по канату?
– Нет, - сказал верблюд, машинально танцуя.
– А танцевать каждый умеет, я тоже танцую, - сказал директор.
– Разрешите пригласить?- спросил верблюд, и они вдвоем с директором пошли откалывать танго.
После танца верблюд отвел директора на место, откланялся и ушел восвояси.
Идя обратно, он опять увидел верблюжий горб, верблюжий горб тихо плакал.
– Что ты плачешь, маленький?
– спросил верблюд.
– Лежу и не могу сдвинуться с места, - ответил горб.
– Ну поехали, - сказал верблюд, взвалил на себя еще один горб и повез горб кататься.
Шел он очень осторожно, все свои танцы оставил, чтобы только горб не свалился.
– Трехгорбый, трехгорбый!
– закричали мальчишки в городе.
– Чудо, чудо из чудес! Верблюд о трех горбах! Ловите его!
– закричали все и стали ловить верблюда.
А верблюд теперь быстро бегать не мог, его поймали и продали в цирк. Там каждый вечер его выводили, и он стоял как истукан, а музыка так чудесно играла, но верблюд не делал ни шагу, боялся уронить горб.
Он боялся этого, во-первых, потому, что боялся, что вся жизнь его пойдет насмарку.
Во-вторых, он боялся, что не нужный никому горб снова окажется на дороге и будет лежать и плакать.
В-третьих, он боялся, что вообще разучился танцевать.
В-четвертых, он боялся, что вообще его танцы никогда никому не были нужны.
По этим и еще по многим другим причинам верблюд больше и не заикался о танцах.
Но третий горб все помнил и говорил время от времени, что "лучше моего верблюда никто и никогда не танцевал".